Читаем Одноразовый доктор полностью

Одноразовый доктор

– Нет, нам нельзя, – покачал головой Слава и показал на свою маску.

Ведьма не унималась. Хуже того: вцепилась в его рукав и потащила в прихожую. Слава невольно шагнул и оцепенел. Внутри все было шоколадным: стены, пол, потолок.

Следом вошел и Миша. Дверь тут же захлопнулась сама собой. Ведьма стала пятиться, продолжая кивать и приманивая волонтеров согнутым пальцем.

– Да ведь это шоколадный домик, – поразился Миша. – Я в детстве мечтал о таком!

Все прояснилось в кухне. Там дышала жаром огромная печь, но не деревенская, а больше плита из тех, какие можно встретить в старых квартирах. Булькал котел. Под потолком висели гроздьями сушеные ящерицы, нетопыри, змеи, крысы и да, действительно – жабы. Ведьма торжествующе взвизгнула и взяла из угла большую лопату. Сдвигая мохнатые брови, она принялась тоненько выть и кивать на нее, приглашая сесть.

– Как же, мы сядем, а она нас зажарит, – усмехнулся Слава.

– Бабушка! – сказал Миша. – Ты покажи нам, как сесть-то!

Он произнес это настолько выразительно, что ведьма поняла. Досадливо махнув рукой, она уселась на лопату, обхватила колени и выжидающе, с терпеливым укором воззрилась на волонтеров. Слава схватил лопату и всадил ведьму в печь. Полетели искры, повалил черный дым, в печи затрещало. Заухал потайной филин. Кот заорал и принялся нарезать круги по кухне.

Миша вынул из кармана мобильник, набрал номер опорного пункта.

– Нам пришлось кремировать источник заразы, – доложил он. – Особо опасный вирусоноситель.

– Как, снова? – устало спросили на другом конце. – Вы, знаете ли, не первые. Послушайте, это хорошая инициатива, но она еще не санкционирована.

На посошок

Алексу Сальникову

Вводная: «Лихой конец»

Не первой молодости супружеская чета смотрела на администратора собачьим взглядом. Они прорвались правдами и неправдами, миновав санитарно-полицейское оцепление, полосатые ленты и грозные объявления.

– Мы же закрыты, – выгнул бровь администратор Бюро Ритуальных Увеселений. – У нас карантин.

– Мы знаем, – проскулила чета. – Но в виде исключения! Наши родители – заслуженные работники культуры. Это плоть от плоти ваши люди. Они несли радость. Они выступали на юбилеях и утренниках, их сценические псевдонимы – Пипа и Пуп. Возможно, вы даже их знаете…

– Не имею чести.

– Они даже пробовались в «Аншлаг» и «Кривое зеркало»! Но их не взяли…

– Даже туда? Это сомнительная рекомендация.

– Обычная человеческая неблагодарность. Они смотрели все передачи! Вот уже много лет садились бок о бок, брались за руки и от души смеялись. Помогите проводить их по заслугам! Они герои развлекательного труда…

Администратор поскреб переносицу.

– Мы больше по части застолий, а тут… Для детей у нас имеются Джейсон и Фредди, но для людей преклонных лет… Да нас туда и не пустят. Они, насколько я понял, тоже изолированы?

– Какое там, – махнул рукой супруг. – Палата, конечно, отдельная, но на искусственную вентиляцию – очередь. Им написали на ладошках номера. Они не дотянут. Пройти можно запросто, в эту больницу пускают всех! Им даже диагноз поставили «пневмония» – и все.

– А мы уж не поскупимся, – пообещала супруга.

Администратор крепко задумался.

– Пипа и Пуп, говорите? «Аншлаг»? Такие персоны, конечно, заслуживают бодрого прощания. Оно должно им запомниться на всю оставшуюся жизнь. Полагаю, тут лучше всего подойдет Лихой Конец.

– Это что?

– Это кто. Наш сотрудник. У него такой сценический псевдоним.

– И дорого берет?

– Недешево. Но у него почасовая оплата, а в вашем случае, как я понял, речь о часах не идет…

* * *

Пипа и Пуп лежали в постелях и тяжело дышали. В носы им были вставлены канюли. Оба из последних сил простерли морщинистые руки и сплели пальцы.

– Я всегда тебя любил, Пипа, – прохрипел Пуп.

– И я тебя любила, Пуп, – прошелестела Пипа.

– Нам уж с тобой недолго осталось…

– Мы прожили хорошую жизнь. Нам есть что вспомнить.

– Есть, Пипа. Помнишь, как он упал на гвоздь?

– Помню. Не смеши меня, мне трудно дышать…

Дверь в палату распахнулась. В проеме возник дюжий громила в ковбойской шляпе и сапогах со шпорами. На поясе с обоих боков висели огромные револьверы. Из-за пояса торчала кривая сабля, за плечами расцветали воздушные шары. Лихой Конец выдул гигантский жвачный пузырь и смешно его лопнул. Из потайных пипеток брызнули слезы, и струи выгнулись дугой. Лихой Конец упер руки в боки и чуть прогнулся в талии назад.

– Ахха-ха-ха! – загремел он. – Ах-ха-ха-ха!