Одураченные случайностью

Глава четвертая Случайность, нонсенс и научный интеллектуал

Применение генератора Монте-Карло для искусственного разума и сравнения его со строго неслучайной конструкцией. Научные войны входят в деловой мир. Почему эстет во мне любит быть одураченным случайностью?

Случайность и слово

Выводы, полученные благодаря опытам с двигателем Монте-Карло, можно распространить и на гуманитарную сферу, тем более что все явственнее проявляются различия между научным интеллектуалом и интеллектуалом-гуманитарием. Высшая точка противостояния ― так называемые «научные войны». Сторонами интеллектуальных баталий выступают лирики и физики. Начало разделу сфер влияния было положено в Вене в 1930-х годах. На своем собрании физики признали достижения науки столь существенными, что решили притязать на области, ранее закрепленные за гуманитариями. Поскольку, на их взгляд, литературным мышлением можно прикрывать множество глупостей, они решили освободить мышление от риторики, оставив ее литературе и поэзии, где это было вполне уместно.

Желая придать строгость интеллектуальной сфере, физики объявили, что утверждения могут попадать только в две категории:

дедуктивные, подобно «2 + 2 = 4», то есть неоспоримо вытекающие из точно определенной аксиоматической структуры (правила арифметики, в нашем случае);

индуктивные, то есть поддающиеся проверке некоторым иным способом (опыт, статистика и т. д.), например «в Испании идет дождь» или «жители Нью-Йорка грубы».

Все остальное ― ерунда. Нет нужды говорить, что проверить индуктивные утверждения трудно, а иногда даже невозможно, как мы увидим при описании проблемы черного лебедя: эмпиризм может быть даже хуже, чем любая другая форма ерунды, если дает кому-то уверенность или убежденность (чтобы углубиться в проблему мне потребуется несколько глав). Принятое физиками решение обязывало интеллектуалов предоставлять доказательства или свидетельства для своих утверждений. Идеи этого Венского Кружка стали источником для развития теорий Витгенштейна, Поппера, Карнапа [14] и многих других.

Различить научного интеллектуала и интеллектуала-гуманитария можно следующим способом. Научный интеллектуал обычно способен распознать письмо гуманитария, в то время как литератор вряд ли способен определить различия между строками, написанными ученым и бойким лириком. Это еще заметнее, когда интеллектуал-гуманитарий начинает использовать научную терминологию (например, «принцип неопределенности», «теорема Геделя», «параллельная вселенная» или «относительность») вне контекста, либо, как часто бывает, с прямо противоположным научному смыслом. Я предлагаю прочитать веселые Фешенебельные нонсенсы, собранные Аланом Сокалом для иллюстрации такой практики (я так громко и часто смеялся, читая их в самолете, что другие пассажиры обращали на меня внимание). Используя массу научных ссылок в статье, можно заставить гуманитария поверить, что представленный материал «имеет печать науки». Для ученого же очевидно, что наука заключается в строгости выводов, а не случайных ссылках на такие грандиозные концепции, как общая относительность или квантовая неопределенность. Такая строгость может быть выражена простым языком и показана в самом простом прозаическом письме. Например, чтение Эгоистичного гена Ричарда Даукинса [15] захватило меня, хотя текст не содержит ни одного уравнения, кажется, что перед тобой перевод с языка математики. И все же, данная работа ― артистическая проза.

Реверс теста Тюринга

Случайность может оказать значительную помощь в данном вопросе, поскольку есть другой, гораздо более интересный, способ различать болтуна и мыслителя. Иногда Вы можете повторять что-либо таким образом, что речь можно будет принять за литературную беседу с генератором Монте-Карло, но случайно построить научный разговор невозможно. Случайно можно создать риторику, но не подлинное научное знание. Это применение теста Тюринга для искусственного интеллекта, только наоборот. Что такое тест Тюринга? Блестящий британский математик, эксцентричный компьютерщик Алан Тюринг придумал следующее испытание. Он утверждал, что компьютер можно признать интеллектуальным созданием, если он сможет (в среднем) обмануть человека, который должен ошибочно принять компьютер за другого человека. Обратное тоже должно быть истинно: человека можно считать невежественным, если компьютер, который мы не считаем разумным, может повторить его речь, заставив человека поверить, что написанное было создано не компьютером, а человеком. Способен ли кто-то делать работу, если можно случайно постоянно ошибаться?