Офелия

Агата паслась в кустах смородины и ела красные прозрачные ягоды.

– Они еще незрелые, – скривился Питер, проходя мимо нее. – Дристать будешь.

– Питер Палмер! – вскинулась сестра. – Что за слова? Вас воспитывали на свалке?

– Где бы меня ни воспитывали, дристать предстоит тебе, а не мне, – скорчил рожу мальчишка. – Или ты чувствуешь себя настолько леди, что думаешь, это тебя защитит?

Вместо ответа Агата запустила в него мелким камушком. Потом заметила игрушки у брата в руках и спросила:

– Это ты куда куклу и лошадь потащил? Пит, не смей их жечь!

– Ты меня совсем дураком считаешь? – фыркнул он. – Лошадка – семейная ценность! А в куклу ты все равно никогда играть не будешь. И она страшная.

– Не вздумай ее поджигать!

– Не буду, – отмахнулся Питер и побежал к пруду.

Он присел на корточки у воды, поставил на краю дорожки лошадку, усадил пупса.

– Офелия! – позвал он негромко. – Офелия, смотри, что я принес!

С противоположной стороны пруда, у ограды, что-то плеснуло. Под самой поверхностью заскользило, направляясь к Питеру, светлое пятно. Он в очередной раз удивился, как быстра Офелия в воде. Пруд она пересекала секунд за пять – семь, когда торопилась. Раз – и русалочка уже вынырнула в паре метров от места, где ее ждал Питер. Радостно разинула рот, махнула рукой: «Привет!»

– Привет, Офелия. – Питер присел на корточки, указал на игрушки: – Смотри-ка, что у меня тут.

В черных глазах русалки зажегся интерес. Она приблизилась к ограждению, положила пальцы рук на бетонный край берега. Вопросительно склонила голову набок: «Что там? Что это?» Питер взял в руки пупса, поднес поближе к Офелии:

– Это игрушка. Как мячик. Только похож на человека.

Офелия отпрянула, на лице отразилось удивление: тонкие брови вверх, рот буквой «О», ушки торчком. Русалка сложила ладони, изображая нечто круглое, потом указала на куклу и оскалилась.

– Ты говоришь, что это не мяч? – улыбнулся Питер. – Ну как бы да. Только с ним играют, как с мячиком. Можно плавать. Можно просто таскать.

Она внимательно слушала, подергивая розовыми кончиками ушей. Питер разглядел у нее в волосах тонкую голубоватую прядь, а рядом еще одну – розовую.

– Ух ты, у тебя цвет в волосах появился! – воскликнул он. – Очень красиво. Ладно. Офелия, это игрушка. Возьми?

Он протянул ей пупса – медленно, чтобы не испугать. Офелия замерла, изучая игрушку красными точками зрачков и принюхиваясь. Взгляд переместился на Питера, и русалочка уверенно указала сперва на мальчишку, потом на куклу.

– Ага, почти человек, – кивнул Питер. – Бери, не бойся. Это тебе.

Офелия неуверенно закрутилась на месте, резко ушла под воду, вынырнула и указала на Питера. Тот нахмурился, не понимая, что она пытается ему сказать. Русалка снова повторила действие, подплыла совсем близко, заглянула мальчишке в лицо.

– Я не понимаю, – растерянно пожал плечами Питер.

Он осторожно положил куклу на воду. Офелия заметалась, тут же подставила под игрушку ладони, подхватила.

– А! Ты думаешь, что это человек и что он утонет? Нет, не бойся. Отпусти, он будет плавать.

На то, чтобы убедить девочку-цветок в том, что пупса не надо тут же спасать, Питер потратил несколько минут. Он говорил, ложился на спину на дорожку, показывая, что нет, не утонет, но стоило ему бросить игрушку в воду, как Офелия тут же пугалась и несла ее обратно. Питер вспотел и сдался.

– Ладно, раз ты так боишься, что этот человек утонет, мы возьмем лошадку.

Он усадил выловленного из воды пупса в стороне, взял деревянного скакуна и поставил его на край перед русалкой, повилял его веревочным хвостом.

– Это конь. Как келпи. Келпи ты знаешь. А этот келпи скачет по земле.

Питер покатал лошадку туда-сюда, вызвав у Офелии море изумления на лице. Она следила за игрушкой, как кот за мышью – не отводя взгляда ни на миг. Конь проскакал вдоль берега и пошел на водопой. Офелия бережно потрогала и голову, и хвост, и веревочную гриву, и красное седло. Потрогав, она обнюхивала свои пальцы, проводила ими по ладони, снова тянулась трогать. Похоже, эта игрушка ее очаровала.

– Конь, – повторял Питер. – Лошадка. Смотри, у него колесики крутятся.

Когда Офелии удалось покрутить колесо, как показывал Питер, явилась Агата.

– Пирожок, ты что творишь? – ахнула она. – Отойди от края немедленно!

– Отстань, – отмахнулся брат. – Мы играем. Офелия знакомится с нашей семейной лошадкой.

Агата подошла поближе, и Офелия настороженно прижала уши и отплыла в сторону. Питер недовольно засопел, косясь на сестру: пришла тут, все испортила.

– Пит, я сейчас маму позову, – угрожающе начала Агата, но он перебил ее:

– Не смей. Или я расскажу всем, как ты свои сиськи трогаешь перед зеркалом.

– Ах ты!..

От возмущения лицо Агаты пошло пунцовыми пятнами. Она плюхнулась на скамейку, с ненавистью глядя на младшего брата.

– Я сам не видел, мне рассказали. Если это тебя утешит, – развел руками Питер и отвернулся к воде. – Офелия, иди сюда! Играть. Смотри, что покажу.

Он усадил пупса верхом на лошадь и продемонстрировал плавающей в стороне русалке.

– Ты еще и куклу мою ей отдал, – трагически простонала Агата. – Я тебя ненавижу.