Офицер разведки

Светало. Вышел к штабу полка, подняв там всех. Меня тут же в штаб дивизии с ценным призом. С полковником разведка и штабные работали, а со мной – особисты. Нормальные парни, я со многими давно на «ты» был. Сначала устно сообщил, как меня похитили, как бежал и до своих добирался. Вон, командира вражеского полка взял в плен с запасом ценных документов, их уже изучали. Комдив не мог не воспользоваться такой ситуацией… Уже рассвело, я написал рапорты, так что с охраной проехался по позициям, нанося данные по противнику на карту. Все что видел нанес. Так что артиллеристы дивизии стали по ним работать, а дивизия готовилась дальше наступать. Я же недолго в дивизии задержался, сегодня двадцать второе июня, утром вышел к своим, а в обед как раз вернулся из поездки за разведданными, пищу принимал, когда меня уже приказным порядком дернули в тыл. Куда – не знаю, тут все через Особый отдел дивизии идет.

В этот раз мимо аэродрома истребительного полка, что почти стерся за время воздушных боев, мы не проехали. Меня сами особисты везли с охраной бойцов из комендантской роты. Там уже ждал самолет, одномоторный, с высоким расположением крыла, на семь пассажиров. Кроме летчика никого не было. Впрочем, командир авиаполка попросил взять дополнительных пассажиров и почту, раз все равно в тыл летим, не отказали ему, и, вот так взлетев, направились в тыл. Я большую часть пути банально проспал, все-таки сутки на ногах, да еще попросили помочь с проведением разведки. Комдив торопился, понимая, что меня скоро дернут в тыл. Не отказался, так что теперь нагло дрых, пока не сели на аэродроме Киева. Сам я был в своей полевой форме, при наградах, фуражку мне новую в дивизии подарили, ту, что у расстрелянной колонны потерял, я так и не нашел. При мне мои вещи, шинель. Шашку убрал в хранилище, документы сохранил, свое удостоверение. В штабе полка мне выдали направление на Москву, филькина грамота понятно, но хоть что-то. Еще по наградам, комдив за полковника-мадьяра, что я им подарил, особенно за документы добытые, приказал штабным написать на меня представление. На Звезду Героя. Я пытался объяснить, что это бесполезно, мол, в верхах костьми лягут, но награды мне не видать, это с сорок второго повелось, но тот уперся как баран. Я даже предложил дать орден Красной Звезды, которые у того в запасе были, и мне достаточно. Про барана я уже сказал, уперся. Нет, спасибо конечно, но хрень это все. Все равно Красную Звезду дадут, спустив до него. Просто ждать придется от нескольких месяцев до полугода, пока разродятся, это если еще не потеряют наградной квиток, а тут сразу бы получил.

На военном аэродроме у Киева пришлось погулять в стороне, пока заправляют машину, техника безопасности этого требует. Обоих летчиков уже забрали, как и мешки с почтой. Один летчик тяжело ранен был в бою, смог довести машину до аэродрома и сесть, его на носилках везли, а второй травмирован при неудачной посадке. Их сразу в госпиталь, машина ждала, знали кого везут. Как заправились, снова поднялись в воздух и к столице полетели, причем салон полный, попутные пассажиры, снова мешки с почтой, и все места заняты. А я спал.

На всем пути было чистое небо, поэтому добрались без происшествий. время было восемь вечера, когда я, потягиваясь и разминаясь, стоял у крыла самолета. Пассажиры уже покинули машину, два бойца ожидали, чтобы забрать почту. Тут ко мне и подошел неизвестный майор госбезопасности.

– Майор Одинцов?

– Это я, – закончив делать приседания, кровь по венам побежала, подтвердил я.

– Попрошу ваши документы.

Он изучил мое удостоверение и велел следовать за ним, мол, его за мной послали. Ну уж нет, я попросил его предъявить документы. Тот не возражал. Ну не знаю, вроде настоящие. Так что мы прошли к новенькой черной «эмке», и шофер, боец НКВД, повез нас куда-то в город. Ну да, можно было и не гадать, после сорока минут езды остановились у здания, известного как Лубянка. Куда еще меня могли привезти? Не удивлен. Хотя знаете, не против, узнаю, что там с Тальковым. Да и с чернобровой тоже. А что, особисты девяносто девятой стрелковой дивизии оказались не в курсе. Они сразу передали мое сообщение дальше, но понятно, им никто не докладывал, что там с майором-предателем дальше было. Пока оружие сдавал, тут такое правило, вещи личные оставил, вещмешок с шинелью и поинтересовался у помощника дежурного, что все принимал:

– Мы с вами нигде не встречались? Лицо знакомое. Вспомнить не могу.

– Не припомню, – пожал печами молодой старший лейтенант.

Тот майор, что меня привез, сам же и сопроводил лично в кабинет к знакомому полковнику. А он меня в сорок первом и сорок втором годах допрашивал, вел личное дело, да с секретным оружием тоже. Все еще полковник? Думал, генерал давно.

– Привет, полковник, давно не виделись. Чего не генерал? – спросил я, подходя к стулу.

– С сорок второго не виделись, а все такой же наглый и чинопочитание отсутствует.

– Я же говорил, как вашего брата не люблю. После тех действий зимой сорок первого. Так что и послать не постесняюсь.

– Давай рапорты, – протянул тот руку.