Офицерский крематорий

Кросс – настоящая фамилия Красильников – родом из деревни. В криминальном мире стал известен благодаря тому, что, сколотив группировку из пяти или шести человек, подмял под себя часть федеральной трассы, по которой, в частности, едут грузовики из Средней Азии. Судим за вооруженный грабеж. Второй раз сел за нанесение тяжких телесных. В колонии сблизился с новоградским авторитетом, дальше произошло слияние двух группировок. Выйдя на свободу, оба эти лидера предприняли попытку подмять под себя бизнес Карапетяна, однако получили от него более выгодное предложение. Теперь это называется взаимовыгодным сотрудничеством, а в общем и целом – срастание экономики с преступностью.

– Теперь это происходит повсеместно, – сделал отступление Павлов, – и любая сфера экономики сейчас преступна.

– Дело о пожаре в ГУВД было закрыто не без участия Карапетяна, – попробовал угадать я. И не угадал.

– Карапетян не имеет влияния на главу управления. Но он являлся одним из заинтересованных лиц в уничтожении архива Главка.

– Ты тоже считаешь, что он переборщил, уничтожив целое здание?

– Сначала назови мне тех, кто тоже так считает.

– Будем считать, вопрос закрыт. – Я помолчал. – Что поимеешь ты, если я найду доказательства причастности Карапетяна и Кросса к теракту в ГУВД?

Павлов не был дураком и легко прочитал тайный смысл о нашем подпольном сотрудничестве. И тут ему стоило бы припомнить начало своей витиеватой фразы про «ходатайство о прекращении преследования меня…». Но он пропустил его и задал вопрос по существу:

– Как скоро ты собираешься закрыть свое дело?

– Как только выйду на след убийцы. – Я показал два пальца: – Ты снова охотишься за двумя зайцами.

– Я это понимаю, – покивал Павлов, и в его глазах, как мне показалось, сверкнул мстительный огонь. А может быть, в них отразился свет петляющего между бетонными блоками байка, нарушившего тишину этого района.

Майор вырвал из блокнота листок и, набросав на нем несколько цифр, вручил его мне:

– Связь со мной держи по этому номеру. На первый номер больше не звони, ни при каких обстоятельствах. Иначе спалимся оба.

Я вынул из кармана куртки сложенный вчетверо лист бумаги и в свою очередь вручил его Павлову:

– Это заявление. Я добровольно сдаю оружие. Заодно оправдаю твою вылазку.

Он развернул бумагу, прочел первые слова: «Заявление: «Я, Павел Ильич Баженов, добровольно сдаю оружие…», нашел строчку с указанием места хранения оружия: мусорный контейнер напротив дома номер 6 по улице Николая Островского, что в паре кварталов от этого места. Также в заявлении я составил список добровольно передаваемых полиции предметов: номера пистолетов, количество патронов.

– Звони своему первому помощнику – при мне.

Павлов хмыкнул. А я прикинул, что скоро узнаю, как между собой договорились называть меня опера. Во всяком случае, чтобы у них не зародилось подозрение, Павлов должен был отработать на эмоциях. Что он и сделал, назвав меня мразью. И дальше продолжал называть меня лицом женского пола:

– Эта мразь снова обвела нас вокруг пальца! На стекле моей машины я обнаружил прижатый дворником лист бумаги – заявление на добровольную сдачу оружия. Николая Островского, 6. Да, – он глянул на меня, – я уже достал пакет из мусорного бака, оба ствола на месте, патроны тоже. Потому! (Он, по всей видимости, ответил на вопрос, почему действовал без подстраховки.) Не я первый мог прочитать бумагу на лобовом стекле, и вот два ствола и куча патронов неизвестно в чьих руках! Конечно, резонно. Жду.

Он нажал на клавишу отбоя. Я взялся за ручку дверцы, но Павлов остановил меня:

– В крови твоей жертвы эксперты обнаружили тот же наркотик, что и у тебя, – сальвинорин-А. Но в меньшем количестве.

– Конечно, – сказал я, – по-другому и быть не могло. Ведь я и выпил намного больше, чем Рита.

Павлов оказался человечнее, чем я думал.

– Осторожнее с Кроссом, – предостерег он меня. – Кросс лояльно относится к нашим итальянцам. Я не знаю, сколько они ему платят и платят ли вообще. Знаю точно, что он частенько ужинает в «Гроте». Предпочитает на публике не показываться. Между залом и кухней есть маленькая столовая…

– Да, я заметил. Ты имел с ним дело?

– Предпочитаю не иметь, – ответил Павлов тоном: «Держусь подальше».

– Не переоцениваешь его?

– В большом мире Кросс – мелкий хищник. Но в своем регионе он далеко не мелочь.

– Я понимаю, – кивнул я.

– Спасибо.

Я вышел из машины и завернул за угол дома, не переставая хмуриться. Мысли о тайном смысле не давали мне покоя. А родились они, когда я задал вопрос Павлову: что поимеет он, если я найду исполнителя и организатора теракта? Тайный смысл и нелегальное сотрудничество. Я где-то что-то упустил. Мне не хватало нескольких кусочков пазла, а без них я не мог представить чье-то художество целиком. Нужно отключить мозги (такой совет мне не раз давал мой тренер, когда терпение его иссякало: «Отключай мозги, Паша, просто сильно бей!»), иначе эта мысль завладеет мной, и я нагорожу столько вопросов и ответов, что не увижу за этим частоколом истины.