Офицеры и джентльмены

Даже доктор Гленденинг-Риз, полностью восстановивший свои силы после лишений, перенесенных на острове Магг, имел свою диетическую команду в Аппер-Норвуде. В результате его экспериментов группа истощенных отказчиков от военной службы но религиозным убеждениям время от времени отправлялась в госпиталь. Однако официальное руководство всей этой деятельностью размещалось в величественном, выстроенном в венецианско-греческом стиле кирпичном здании королевского викторианского института-музея в церковном приходе Бромптон, величественно спланированном, но мало посещаемом. Его немногие ценные экспонаты были вынесены в безопасное хранилище. Другие, более громоздкие предметы оставили на месте, несмотря на риск уничтожения их во время бомбежек, и они продолжали стоять в лабиринте фанерных перегородок, которыми разгородили выставочные залы.

Выгородка, предназначенная для отдела связи групп специального назначения – для Гая, была больше остальных, однако свободной площади в ней осталось мало, так как Гай делил ее с огромным гипсовым мегалозавром, в тени туши которого его стол на козлах увидеть от двери было невозможно. В первые дни после вступления во владение этим столом у Гая имелся высококвалифицированный секретарь-девушка, но вновь появившийся эксперт но эффективности труда гражданских служащих вскоре ее уволил. Гая это мало тронуло, но, чтобы убить время, он затеял спор, возразив против ее увольнения. Томми сказал ему, что не знает, чем полагается заниматься офицеру связи; не знал этого и Гай.

Обойдя гигантского хищника, к Гаю подошел капитан морской пехоты и вручил ему папку с надписью: «Операция „Тарарам“. Совершенно секретно. Передавать только через офицеров».

– Просмотрите эти материалы, пожалуйста, и передайте их в отдел «пункты высадки».

– А я считал, что операция «Тарарам» отменена.

– Отложена, – уточнил морской пехотинец. – Группа, находившаяся у нас на подготовке, отправлена в Бирму. Но мы по-прежнему работаем над этой операцией.

Замыслом операции «Тарарам» предусматривалось атаковать какие-то необыкновенно больших размеров, неуязвимые для авиабомб укрытия подводных лодок в Бретани. Категорическое требование о проведении немедленных действий против этой твердыни поступило из военного кабинета. «Если военно-воздушные силы не могут уничтожить корабли, мы перебьем их экипажи», – заявил генерал Уэйл. Эту резню должны были учинить двенадцать человек, высаженных на берег с бретонской рыбацкой лодки.

Самое последнее замечание гласило:

«В связи с разведывательным донесением С/806/R.Т./12 о том, что оккупированная Франция снабжается эрзацем моторного топлива, выхлопные газы которого имеют легкоразличимый характерный запах, рекомендуется добыть образцы этого топлива через соответствующие органы, сделать его анализ, воспроизвести и снабдить им группу „Тарарам“ для использования во вспомогательном двигателе рыбацкой лодки».

Кто-то до Гая приписал к этому замечанию:

«Нельзя ли ввести в обычное топливо какое-нибудь вещество, воспроизводящее характерный запах эрзаца?»

Еще кто-то, какой-то адмирал, добавил:

«Принято решение (см. прилагаемое примечание), что вспомогательный двигатель должен использоваться только при сильном ветре с берега. В таких обстоятельствах считаю риск обнаружения запаха ничтожным».

Гай написал более скромно:

«Принято к сведению и одобрено. За командира бригады командос: капитан Гай Краучбек».

После этого он протиснулся между мегалозавром и стенкой, чтобы передать папку по назначению.

В отделе «пункты высадки» царила веселая атмосфера. В комнате, в которой размещался отдел, находились: локомотив начала викторианской эпохи, шесть моряков и склад морских карт. Возвращение досье операции «Тарарам» было встречено ироническими аплодисментами. Несколько ранее генерал Уэйл утратил свое благожелательное прозвище Малыш и в низших, более активных кругах стал известен под кличкой Невеста Ванны[77] в связи с тем, что все предлагаемые им операции, по-видимому, требовали уничтожения всех участвующих в них.

Следующая после отдела «пункты высадки» дверь вела в помещение, которое называлось студией и в котором жили три сержанта военно-воздушных сил. Здесь ярд за ярдом создавались пункты высадки в миниатюре, миля за милей воспроизводилось с аэрофотоснимков побережье оккупированной Европы. Студия была завалена инструментами и отходами разнообразных материалов: дерева, металлов, мастик, резины, красителей, перьев, фибры, гипса и масляных красок, многие из которых издавали резкий запах. Здесь господствовала атмосфера равенства в его старомодном, свойственном простонародью виде, когда-то унаследованном от учеников Уильяма Морриса. Два сержанта были зрелыми мастерами, третий – значительно моложе, с шапкой золотистых кудрей, которые, служи он в армейских частях, были бы острижены. Все называли его Сузи, и, подобно своим предшественникам в движении «Искусства и ремесла», он открыто исповедовал коммунизм.