Офицеры российской гвардии в Белой борьбе. Том 8

12 июня, проверив вечером посты, я вернулся в свою хату и, не раздеваясь, лег спать. В полной темноте я был внезапно разбужен старшим заставы, доложившим, что с хутора Чабаненко прискакали три драгуна. На хуторе был якобы бой, и все драгуны погибли. Допросив подробнее драгун, я убедился, что что-то серьезное происходит на хуторе. Драгуны в один голос заявляли, что в непроглядной тьме эскадрон их подвергся нападению большевиков и только им троим удалось спастись. Отправив одного драгуна к полковнику Римскому, я оставил двоих у себя в качестве конных разведчиков и ординарцев и немедленно поднял своих кирасир. Тьма была кромешная. Усилив заставы у обоих входов в село с севера и оставив нескольких кирасир в резерве, я рассыпал остальных цепью между селом и Азовским морем – место наиболее доступное для прохода большевиков. Прошло с полчаса томительного ожидания. Вдруг почти одновременно послышался конский топот спереди и сзади. Из тыла приехал обеспокоенный полковник Римский с ротмистром Боком. Они сообщили, что тревога в обозе была поднята вольноопределяющимся Бибиковым, прискакавшим с хутора по берегу моря и миновавшим, таким образом, мои посты. Обоз был немедленно отправлен под командой корнета Гаусмана на юг. Увидев боевой порядок кирасир, полковник Римский выразил мне свое удовлетворение в самых лестных выражениях. С севера вскоре подошли драгуны во главе с ротмистром Александровским и другими офицерами. Тревога оказалась преувеличенной. Не досчитывались лишь поручика Озерова 1-го и нескольких драгун. Дождавшись рассвета, мы все выехали верхом на место боя. Около злосчастного хутора на берегу моря несколько драгун укладывали на английский катер тяжелораненого поручика Озерова. Драгуны были совершенно мокрые, так как, отступив к морю, они попали под обстрел судовой артиллерии, спастись от которой смогли, лишь выйдя в море. На дворе хутора валялись трупы. Драгун было, к счастью, только четверо, красных много больше. Красные, застигнув драгун ночью врасплох, подверглись, однако, сопротивлению, а также артиллерийскому обстрелу наших судов и, понеся большие потери, скрылись.

Останавливаясь на описании этого боя у полковника Главацкого, позволяю себе отметить следующие неточности. Меня самого автор называет поручиком Максимовым. Все события он относит к маю, а не к июню. О кирасирах автор говорит весьма глухо, что они находились на полпути (?), выступив пешком во время боя (?). Далее автор говорит, что по прибытии ординарца (Бибикова) главные силы вышли из Чакрака. Главных сил вообще не было, если не считать кирасирского ядра. Из Чакрака вышли те драгуны, которые отошли с хутора, часть кирасир и офицеры во главе с полковником Римским. Хотя кирасирам непосредственного участия в бою принять не пришлось, однако они сыграли некоторую роль в событиях, о чем неоднократно впоследствии вспоминал при встречах со мною полковник Римский.

На следующий день после боя драгуны были отведены на отдых в Чакрак, а мои кирасиры сменили их. В 12 часов дня я прибыл на хутор Чабаненко и явился к полковнику Главацкому. Несколько драгунских офицеров и конных ординарцев драгун остались с нами на хуторе. В ночь с 14-го на 15 июня была произведена боевая тревога, описанная полковником Главацким, вызванная подходом красных. До боя, однако, не дошло. 16 июня на хутор снова пришли драгуны, на смену кирасирам. Отойдя в Чакрак, я узнал, однако, что драгуны немедленно же выступили на север для занятия оставленного красными Геническа. 17-го туда выступил и мой полуэскадрон.

После утомительного похода по стрелке длиною в 110 верст, было чрезвычайно приятно попасть хотя бы и в такой захолустный городишко, как Геническ. Весь отряд, состоявший из драгун, кирасир, радиостанции, двух пароходов и 3 катеров, соединился и пробыл на отдыхе несколько дней. За это время мы изловили несколько коммунистов, в том числе командира красного батальона и местного газетного сотрудника, писавшего в коммунистической газетке до нашего прибытия до последней степени ругательные статьи по адресу проклятой Антанты и ее белогвардейских наемников. Всем этим господам была устроена основательная порка, а затем часть их была сдана в штаб на станцию Ново-Алексеевка, часть же выведена в расход по правилам Гражданской войны. Затем, после торжественного парада, устроенного отряду, мы с драгунами вышли на северо-запад, на присоединение к нашей бригаде, дошедшей уже до Днепра. Поход этот при великолепной погоде и бодром настроении духа оставил у участников его самое лучшее воспоминание. К тому же нам пришлось пройти через необычайно интересное имение Фальц-Фейна Аскания-Нова, хотя и подвергшееся разграблению большевиками, однако не потерявшее свой громадный интерес благодаря своему зверинцу. 26 июня я со своим полуэскадроном распрощался с милейшими драгунами и на следующий день присоединился к своему полку в селении Большая Лепетиха на Днепре.