Офицеры российской гвардии в Белой борьбе. Том 8

Было воскресенье, и проникнуть немедленно к коменданту оказалось не таким простым и легким делом. Пришлось немало потрудиться и поговорить в штабе крепости, так как генерал Субботин отдыхал после обеда, и нам удалось увидеть лишь его начальника штаба. Спеша и волнуясь, я передал ему сообщение Пуришкевича. К моему величайшему удивлению, генерал принял его более чем спокойно и, добродушно улыбнувшись, сказал:

– Ну, это что-то не так!.. Милейшего Владимира Митрофановича, по-видимому, плохо информировали… Во всяком случае, известия эти во много раз преувеличены… Как же может быть Одесса сдана, когда мы об этом еще ничего не знаем? Разве это возможно в действительности?! Нет, дорогой мой, здесь что-то не так!..

Я ничего более не сказал генералу и, представив ему господина, прибывшего из Одессы, молча удалился…

К величайшему несчастью и горю, правда оказалась на стороне Пуришкевича, а не спокойного и добродушно настроенного генерала: все то, что еще накануне представлялось невероятным и диким, способным даже возбудить негодование и насмешки оптимистов, – сегодня оказалось горькою действительностью. Одесса находилась в руках красных…

Прошло всего еще несколько дней – и злой рок перепутал все наши карты и на севере Крыма: обещавшие через месяц очистить весь юг и торжественно двинуться на Москву французы и греки поспешно бежали, и их флот навсегда покинул наши черноморские берега… Севастополь был эвакуирован добровольцами.

«Немедленно выезжайте в Новороссийск и явитесь военному губернатору генералу Кутепову» – это мне телеграфировал штаб полка, в данную минуту неизвестно где пребывавшего… Собраться мне было нетрудно – и в тот же день я уже плыл с эвакуировавшимися штабами в новом направлении.

Новороссийск… Только тот, кто сам был непосредственным участником всего того, что творилось в нем в эти кошмарные дни, может понять, в какую обстановку я попал немедленно же после моего прибытия из Севастополя. Достаточно лишь упомянуть, что первую ночь – и то по протекции моих старых друзей – я провел под роялем в зале портового кабачка, чему множество других постояльцев того же невзрачного учреждения искренно завидовали. Кабачок был до такой степени забит приезжими, что ночлег, подобный моему, представлялся подлинною роскошью: под роялем можно было свободно лечь и вытянуться, тогда как большинство моих соседей по комнате должны были довольствоваться утомительным ночным сидением на собственных чемоданах…

Приток беженцев в Новороссийск не прерывался ни на минуту. Их потоки лились по улицам, неудержимо проникали в помещения всевозможных городских учреждений, штабов и канцелярий; чуть ли не с бою брали ресторанные залы, столовки и чайные. Все эти места превращались в ночлежки, соединявшие в своих стенах обездоленных и панически настроенных жителей Одессы, Таврии, Крыма и Закавказья, кое-как успевших добраться до превращенного в муравейник Новороссийска, казавшегося им теперь обетованною землей. Были превращены в ночлежки и все товарные вагоны многочисленных составов, стоявших на железнодорожных путях без всякой надежды когда-либо двинуться в путь.

Проведя ночь в моем необычном, но достаточно спокойном убежище, я направился утром в штаб генерала Кутепова, дабы явиться по случаю своего прибытия в Новороссийск. На полдороге меня встретил знакомый офицер – кексгольмец, неожиданно задавший весьма удививший меня вопрос:

– Вы куда? К своим на пароход?

– К каким своим? – широко открыл я глаза. – На какой пароход?

– Как – на какой пароход? Разве вы еще не знаете?

– Ничего, конечно, не знаю!.. Я только вчера приехал сюда из Севастополя… Сейчас иду являться…

– В таком случае могу сообщить приятную для вас новость: из Керчи пришел отдельный пароход с хозяйственною частью Сводно-гвардейского полка, а с нею вместе приехали в Новороссийск и несколько ваших офицеров с солдатами… Я их видел… Там Петров[684], Вольф, Штейн[685] и др.

Не помня себя от радости, я тотчас же побежал в порт, где и убедился в том, что мой милый кексгольмец не вводил меня в заблуждение…

Моя встреча с однополчанами походила на встречу друзей-мореплавателей, неожиданно встретившихся после многолетнего пребывания на противоположных полюсах земного шара… Нечего и упоминать о том, что я немедленно же перебрался на жительство на пароход, послав вестовых за вещами в кабачок, любезно приютивший меня минувшею ночью под роялем…