Офицеры власти. Парижский Парламент в первой трети XV века

Меньшинство имеет право на свое мнение и на его фиксацию, однако решение принимает большинство. В этом смысле очень интересна запись обсуждения вопроса об исправлении ошибки, допущенной сначала в приговоре прево Парижа, а затем и в Палате прошений Парламента. Тогда мнения высказывались разные, и в каждом случае речь шла о нюансах формулировки. Тем не менее секретарь фиксирует, что Парламент не может прийти к окончательному решению «из-за разности в мнениях»: 23 чиновника считали, что в приговоре содержится ошибка, 3 — что ее нет, 3 — что ошибки не будет, если обе стороны получат по половине оспариваемого имущества, еще 9 человек высказались в пользу такого решения, хотя считали, что ошибки не было и дело было решено правильно, 5 других абсолютно соглашались с этим выводом, лишь один-единственный считал, что ошибка содержалась и в приговоре Палаты прошений, и в приговоре прево Парижа. Дальше описывается, как Парламент пытался свести к некоему общему положению эти не совсем ясные формулировки: «Хотя большинство мнений сходилось и примирялось, полного единства не было, особенно в вопросе, использовать ли слово «ошибка», т. е. что в приговоре была ошибка». Обсуждение длилось несколько дней, «когда многие сеньоры заседаний и секретарь пытались, каждый в своем углу (endroit), согласить стороны, что не смогли сделать». В итоге, как ни странно, победил тот единственный, который настаивал на том, что была ошибка в обоих приговорах, правда, к этому тяготело и большинство (21 июня 1409 г.).

Принцип большинства был защитой единства и противостоянием нажиму извне, свидетельствуя об уверенности в преданности большинства интересам института[323]. Примерно так наставлял Парламент Симона де Нантерра, пришедшего на свое первое заседание в качестве советника Верховной палаты: «Учитывая, что он был впервые на заседании, где первый раз судил, не должен вовсе держаться или вести себя против Палаты… и чтобы он сел между сеньорами заседаний» (27 апреля 1407 г.). А когда трое советников, назначенных канцлером для «охраны малой печати», т. е. ставить печати на решения и письма Канцелярии, отказались поставить печать на решения Парламента, отправив их в Канцелярию, Парламент вызвал этих советников и выразил свое возмущение (redargua et blasma), усмотрев в этом предательство корпоративных интересов (28 июля 1419 г.).

В процессе формирования парламентской корпорации были выработаны представления о достоинствах и недостатках чиновника, сложилась четкая иерархия приоритетов в сфере самооценки чиновников как служителей власти. Специфика этих приоритетов позволяет лучше понять самоидентификацию Парламента как института власти. В эту обширную тему, достойную не одного исследования, я могу внести лишь несколько собственных наблюдений.

^{25. Заседание Королевского совета (Национальная библиотека, Париж)}

Кажется совсем не случайным, что едва ли не первая работа, посвященная особенностям парламентской среды, относилась к датам и восприятию возраста[324]. Возраст — вообще категория неординарная в средневековой культуре, и наши представления о средневековом обществе то как о мире молодых, то как о дряхлеющем мире, особенно в «осень Средневековья», лишний раз показывают, что для адекватной оценки казалось бы простой категории — возраста человека — надо знать особенности представлений о том, что понималось под словами «старый» и «молодой», поскольку отношение к цифрам было у средневекового человека вполне символичным[325]. В этой связи мое внимание привлекла одна любопытная закономерность: описывая карьеру чиновника, упоминая о его смерти, секретари практически никогда не указывают его возраст, ни точный, ни приблизительный. Это было бы просто объяснить пренебрежением к такой категории, если бы не противоречие: когда речь идет о других людях, например особах королевского дома или иных персонах, в силу своей значимости попадающих в протоколы Парламента, у них почти всегда возраст указывается. Так, секретарь всегда фиксирует возраст Дофина Франции, когда он упоминается в протоколах. В описании первого заседания Королевского совета, на котором присутствует Дофин как полномочное лицо, сказано, что он занял это место «в возрасте 10 лет или около того» (20 декабря 1406 г.). Первое посещение Дофином Парламента в качестве «лейтенанта короля» он совершил в возрасте «15 лет или около того» (7 января 1412 г.). В конце того же года Дофин впервые обратился с просьбой в Парламент, пытаясь вмешаться в выборы чиновника, уточняя, «что это первая просьба» его к Парламенту; секретарь и пишет, что Дофину «16 лет или около того» (26 ноября 1412 г.). Наконец, описывая смерть наследника трона, секретарь отмечает, что он «умер в возрасте 20 лет» (18 декабря 1415 г.).