Офицеры власти. Парижский Парламент в первой трети XV века

Обязательный набор достоинств парламентского чиновника, необходимых для вступления в Парламент, включает несколько более размытое понятие доброго имени, под которым подразумевается безупречное имя человека, результат личных заслуг или, что еще лучше, семейной славы[332]. Так, рекомендуя сына Жиля де Кламеси в Парламент, канцлер упоминает, что он «добрый клирик и достойный человек» (29 июля 1406 г.). Об этом же говорится в письме, написанном собственноручно королем Карлом VI, отдающим вакантную должность в Парламенте Ж. де Майи; исполняя волю короля, Парламент отмечает, что руководствуется тем, что «де Майи довольно известен нравами и из благородной семьи (de noble lignage)» (24 апреля 1411 г.). Доброе имя (renommé) Парламент упоминает наряду с образованием и опытом как главными достоинствами чиновника (28 марта 1414 г., 27 апреля 1418 г., 27 апреля 1431 г.).

Добрые, мудрые, почтенные, хорошей славы, из знатной семьи, опытные, образованные и благородные — такова риторика, рассчитанная на укрепление авторитета института и государственной службы. Но она же свидетельствует о том идеале «офицера власти», к которому стремился Парламент и который он утверждал в обществе[333].

Вот как от имени короля «двух корон» Генриха VI были перечислены достоинства парламентария, которого рекомендовали принять на место покинувшего Париж секретаря Клемана де Фокамберга: король пишет, хваля Жана де Л'Эпина, что доверяет его «разуму, законопослушности, честности (proudommie), состоятельности и доброму старанию» (17 декабря 1435 г.). Король разваливающегося соединенного королевства попытался показать напоследок, что он уважает идеал парламентария, насаждаемый верховным судом.

Парламентская этика была одним из формообразующих факторов парламентской корпорации, диктуя определенное равенство чиновников внутри института, единые правила для получения привилегий. Вне зависимости от занимаемой должности все чиновники ощущали свое единство и сплоченность, позволившие им противостоять неблагоприятным обстоятельствам кризиса власти и не превратиться в жертву политических страстей. Оформление парламентского идеала службы не позволило с легкостью сделать Парламент ареной политической борьбы, и мифы о тотальных чистках Парламента в угоду арманьякам, бургиньонам и Ланкастерам разбиваются о неизменность парламентских принципов отбора чиновников. И даже если кто-то был принят на службу в угоду королю или его окружению, политической партии или семейному клану, но при этом соответствовал критериям, применяемым к отбору чиновников, его пристрастия и связи не пугали корпорацию, уверенную в своей способности переплавить любые частные интересы в «общий интерес» института. Именно поэтому обнищавший и неугодный властям Парламент при англо-бургиньонах говорит о своих чиновниках как о единой группе и так оценивает свои достоинства: «Советники, которые являются людьми большого знания и опыта… постоянно занимаются делами Суда с очень большим и постоянным трудом за очень маленькое жалованье» (3–5 октября 1430 г.). Таков был насаждаемый идеал, выдаваемый за действительность, и она подтвердила его общественную состоятельность.

§ 3. «Интересы короля, интересы королевства»

Парижский Парламент внес решающий вклад в утверждение судебного суверенитета короля. Выработанный королевскими легистами в начале XIV в. принцип «король является императором в своем королевстве» получил дальнейшее развитие в практике Парламента, который использовал свои полномочия для расширения понятия «интересы короля» до масштабов всей страны и превращения всех ее обитателей в подданных короля[334]. В то же время в основе взглядов парламентариев на природу и назначение института лежит оформившаяся благодаря усилиям легистов и практиков суда, теоретиков и идеологов общественного развития идея о публичном характере королевской власти, о короле как общественном институте[335]. В результате Парламент, обладавший исключительными прерогативами вмешиваться во все вопросы жизни общества, в определенной мере оказался и над королем как частным лицом, обязанным, по Жану Жерсону, «подчиняться разуму, Божественным законам и суду»[336]. Эта двойственная природа Парламента определила проблемы, связанные с осуществлением функций верховного суда королевства: государственные интересы по-прежнему именуются «интересами короля», однако развитие государства привело к складыванию системы жизненно важных для его существования «интересов», которые выходили за рамки личных интересов того или иного представителя королевского дома и могли вступать с ними в противоречие[337]. Поэтому для характеристики общественных взглядов парламентских чиновников важно исследовать вопрос о том, какие интересы защищал Парламент, от кого и во имя чего.