Офицеры власти. Парижский Парламент в первой трети XV века

И ещё одна важная черта парламентской организации видна уже на примере структуры Парламента: королевские ордонансы закрепляли верховенство лиц духовного звания над мирянами. Этот фактор тем более заслуживает внимания, поскольку парламентская корпорация, как и всякая средневековая социальная организация, активно способствовала созданию парламентских династий и была заинтересована в преемственности парламентских традиций. Преобладание лиц духовного звания было не только следствием воздействия церковной организации на формирование светской власти, но вызывалось жизненно важной задачей Парламента — борьбой с церковной юрисдикцией, а для этого нужно было иметь формальное право и реальные знания в делах церкви[30]. Участие лиц духовного звания в работе верховного суда подверглось существенной трансформации, также связанной с укреплением королевской власти. Вначале представители церкви были необходимы Парламенту, поскольку они лучше других были подготовлены своим образованием и опытом к работе суда. Со временем, по мере увеличения знатоков права и практиков суда, они покинули Парламент, который к тому же начинал работать в течение всего года, что было несовместимо с основными функциями духовенства. Однако люди духовного звания были потребны Парламенту в его претензиях на часть юрисдикции церкви. Эта коллизия была разрешена в период папской схизмы, когда король Франции получил широкие права раздавать бенефиции и использовал их для поощрения своих чиновников. Так Парламент сохранил в своем составе значительный процент чиновников-клириков, имевших несколько церковных бенефициев и должностей, но они уже не были собственно духовенством и обязаны были такой церковной карьерой службе королю.

Стабилизация состава Парламента выразилась окончательно в ордонансах 1342–1345 гг., отменивших устаревшую процедуру роспуска Парламента и набора королем новых чиновников на следующую сессию[31]. Таким образом, было официально признано оформление внутри Парламента обширного и постоянного по составу слоя профессионалов, способных обеспечить деятельность суда. И хотя с самого возникновения Парламента там была группа профессиональных легистов, почти постоянно заседавших в Парламенте, отмена ежегодных наборов открыла неограниченные возможности для формирования чиновников-профессионалов суда, закрепления специалистов, повышения личной активности и инициативы. И главное — в этих ордонансах фиксировалось право Парламента выбирать самому нужных ему людей. Так, статья 7 ордонанса от 8 апреля 1342 г. определяет следующую процедуру формирования Парламента: теперь не король и его приближенные, а специальная комиссия профессионалов, во главе с канцлером Франции, состоящая из трех президентов Парламента, десяти мирян и стольких же клириков — чиновников Верховной палаты — определяет состав всех палат, а король только его утверждает. Статьи 2–3 ордонанса 1345 г. устанавливают, среди прочего, окончательный состав всех палат Парламента и передают выбор кандидатов полностью во власть чиновников института.

Стабилизация парламентской среды и право самой корпорации комплектовать свои кадры определили облик Парламента, его социальный состав. В исследуемый нами период социальный облик парламентской корпорации можно представить по данным, полученным Ф. Отран. Средний возраст вступавшего в Парламент чиновника в 1390–1418 гг. составлял 42 года. Покидали службу в Парламенте по следующим причинам и в таком соотношении: из 490 чиновников за 1345–1454 гг., чья судьба известна, умерли состоя на должности 289 человек, или 59%; перешли на другую службу 142 человека, или 29%; передали свое место другому 28 человек, или 5,7%; смещены 26 чиновников, или 5,3%. О стабилизации состава свидетельствует также пожизненное жалованье, получаемое после долгой службы. Так, в 1408 г. в Парламенте насчитывался 31 чиновник, прослуживший более 20 лет, из них пожизненное жалованье имели 26 человек; аналогичны данные для 1420 г. — 14:12. При этом в различной степени родства в период 1405–1417 гг. находилось 73,8% всего состава Парламента. В то же время парламентские чиновники были вовлечены в формирующиеся политические партии бургиньонов и арманьяков: по данным Ф. Отран, бургиньонов в Парламенте было больше, чем арманьяков — 134 чиновника против 100. Социальное происхождение чиновников Парламента выглядит следующим образом: в 1345–1454 гг. из 678 человек аноблированных было 46, или 6,80%, дворян — 245 человек, или 36,24%, недворян — 131, или 19,38%, социальная принадлежность для остальных 256 чиновников не установлена.