Офицеры власти. Парижский Парламент в первой трети XV века

Эта вера опиралась, как на незыблемую твердыню, на слова Августина: «Чем были бы государства без суда, как не разбоем?» (23 февраля 1402 г.)[370]. Об этой роли суда говорит и герцог Анжуйский, стремясь склонить на свою сторону Парламент, что свидетельствует об общественном резонансе этих идей: «Через эту Палату королевство охраняет себя, как говорят, и без которой не могло бы сохраниться» (4 марта 1407 г.). И сами парламентарии говорят о том же: именно через суд «все блага сохраняются, (без него же) все блага уменьшаются и ущемляются (se degaste)» (7 января 1412 г., 16 марта 1418 г., 10 февраля 1433 г.). Таким образом, суд есть главная форма управления королевством, и именно суд должен стать опорой власти и надеждой общества в периоды смуты и потрясений: «Ибо управление королевством или 252 другой сеньорией может хорошо и долго осуществляться (conduire) и поддерживаться только судом» (22 августа 1418 г.). Об исключительной роли суда в управлении королевством Парламенту приходится напоминать и англо-бургиньонским властям в надежде добиться от них привычного для себя положения в системе власти, поручая президенту «объяснить королю (Генриху VI. — С.Ц.) среди прочего, как короли и государи должны следить, чтобы суд осуществлялся и охранялся в их королевствах и сеньориях, и какое благо от этого исходит, а если делать противное, какое зло от этого может последовать» (13 мая 1430 г.). Таков же смысл главного пункта инструкции послам, отправляемым к англо-бургиньонским властям: «Показать королю… большую пользу и необходимость, благо суда и, напротив, опасности, неуместность и зло, проистекающее от беззакония или отсутствия суда» (injustice on faulte de justice) (3–5 октября 1430 г.). Именно эта жизненная необходимость суда для существования государства явилась для парламентских чиновников надежным аргументом при примирении с Карлом VII накануне вступления его войск в Париж, и послы, отправленные к нему, делали упор на его собственную заинтересованность, «чтобы суд был защищен, дабы избежать неуместностей, которые могут произойти» (18 апреля 1436 г.).

Эта вера парламентариев во всесилие суда, в его исключительные возможности спасти государство от любых потрясений служила мощным идейным стимулом работы института. В таком контексте все общественные потрясения виделись им как следствие недостатка суда или отступлений самих судей от своей миссии. Поэтому Н. де Бай, характеризуя начавшуюся гражданскую войну, прямо указывает на ее источник: «Главная причина всего этого… есть недостаток суда (defaut de justice)» (9 сентября 1410 г.). И потому все бесчинства бургиньонов летом 1418 г. трактуются Парламентом как преступление, поскольку они не получили санкции суда. Парламент требует, чтобы «никто без разрешения и власти суда не арестовывал никого» (29 мая 1418 г.) «и чтобы прекратились грабежи и аресты людей, которые многие предпринимают без разрешения суда» (31 мая 1418 г.).

Судебная процедура есть единственная гарантия законности, есть путь, ведущий к свету, настаивали парламентарии. Об этом же напоминает Парижский университет: «Суд призван отделять свет от тьмы и видимость от истины (Curia dividat lucem a tenebris et palliationes a veritate)» (19 августа 1404 г.). Такова же программа, предлагаемая Парламентом Дофину в его первое посещение заседания: «Чтобы можно было сказать — продвигались в потьмах, ныне же путем суда выходим к свету (ambulavimus per tenebras, nunc per vias justice (in) luce ambulamus)» (7 января 1412 г.).

Именно такая функция Парламента в обществе давала парламентариям право претендовать на особые привилегии и исключительное положение, а сама эта функция придавала институту то «благородство», которое ставило его даже выше самого благородного сословия (ex nobili officio Curie) (20 августа 1404 г., 23 августа 1404 г.). Отсюда следует главная цель суда — мир и спокойствие в обществе, и эта миссия института в годы войн и вражды стала ведущей в его работе[371]. Отстаивая интересы парламентской корпорации, Парламент ссылается на эту главную миссию суда и исходит из нее в своем отношении к вражде партий, идеям тираноборчества, внешней угрозе: «И это означало бы конец Палаты и их (чиновников. — С.Ц.), поскольку творение суда есть мир (quia opusjustitie pax)» (17 февраля 1406 г.). В своих действиях Парламент ориентируется на возможность сохранить мир и, наоборот, пресекает угрозы миру (3–4 сентября 1410 г.). Именно об этом приносят взаимную клятву герцог Бургундский и институты власти в Париже после установления бургиньонского правления в Париже: обе стороны клянутся «помогать и способствовать королю и его суду… поддерживать, охранять и соблюдать суд короля, мир и спокойствие королевства и Парижа» (30 августа 1418 г.).