Офицеры власти. Парижский Парламент в первой трети XV века

И именно на этом этапе развития чиновничества уже видны симптомы превращения его в бюрократию. В самом деле, самостоятельность как проявление развитости института может перерасти в автономность по отношению к обществу. Особенно это провоцируется кризисных ситуациях. Общество сотрясают кризисы, оно переживает изменения, и они могут мешать работе учреждения, в данном случае Парламента. И тогда Парламент замыкается в себе, на себя.

В сущности, он начинает работать вхолостую, работать на себя, если не с целью разрешить кризис, то хотя бы с целью самозащиты. Любой институт власти — это автономная система, и она может до известной степени отключаться от общества. Если общество перестает нуждаться в чиновниках, они нужны сами себе. Такое впечатление не раз посещает при чтении протоколов: Франция пребывает в смуте, проблемы нарастают как снежный ком, а Парламент выносит решения, разумные, продуманные и мало реализуемые.

§ 2. Жалованье в институциональном аспекте

Принципиальное отличие чиновников-профессионалов от служителей власти предшествующего периода в том, что они служат за плату, а не на основе вассальных или иных связей и зависимости. Поэтому плата играет большую роль в становлении чиновничества и может многое объяснить в его характере.

Как ни странно, вопрос о жалованье чиновников не привлекал большого внимания ученых, даже тех, кто отдавал предпочтение фактической стороне исторического процесса. В итоге сведения об оплате чиновников ограничиваются следующими данными. Во-первых, плата чиновника была фиксированной с начала XIV в. и до конца XV в. не увеличивалась. Следовательно, при постоянном колебании цен, особенно провоцируемом Столетней войной, и конъюнктуре рынка плата фактически неуклонно снижалась. Во-вторых, жалованье чиновников-мирян в день составляло 10 парижских су, клириков — 5 су, кроме того им ежегодно выдавалось по две мантии или их стоимость, а также по 20 парижских ливров на Рождество и Троицу. Президенты получали фиксированное жалованье: первый президент — 1.000 ливров в год, остальные — по 500 ливров[41]. Остается понять, можно ли было безбедно прожить на эти деньги, а также, почему при неуклонном снижении оплаты притягательность службы в Парламенте возрастала во всех сословиях французского общества.

С этой целью следует соотнести жалованье чиновников Парламента с ценами на продукты питания, как и с доходами других профессий. Итак, некоторые цифры. Цена на хлеб во Франции была фиксированной до 1439 г., а цена на муку — нет, поэтому булочники меняли вес буханок хлеба, дабы соблюсти баланс. Цена 1,5 кг муки составляла в 1372 г. 8 су, к началу XV в. — 20 ливров, в 1410 г. — 54 ливра. Стандартная буханка хорошего белого хлеба стоила в Париже 1 денье, большая буханка — 2 денье. В XV в. стоимость фунта баранины — 20 денье, свинины — 15 денье, говядины — 12 денье. Селедка, очень употреблявшаяся, особенно во время постов, стоила от 5 до 25 денье за фунт. В Париже в XV в. бочка хорошей селедки стоила 21 су. Фунт соленого масла стоил 3 су, пинта орехового масла — 6 су. А в хороший урожайный год, например 1414 г., пинта вина стоила 1 денье.

Таким образом, на жалованье за 1 день работы чиновник-мирянин мог купить на выбор: 120 буханок хлеба, 3 кг баранины, 4 кг свинины, 10 кг говядины или полбочки селедки. За суточное жалованье он мог купить 108 л вина.

Прямо скажем, служба в Парламенте обеспечивала пропитание.

Сравним жалованье парламентского чиновника с оплатой иных занятий во Франции. Крестьянин в XIV в. зарабатывал несколько денье в день, т. е. в 10 раз меньше судьи Парламента. Пастух получал до 4 ливров в год, т. е. столько же, сколько чиновник за 8 дней работы. Средний заработок наемного работника в день составлял 2 су 3 денье. Строитель в Руане получал 3 су 9 денье в день (4 су в 1380 г.), т. е. в 3 раза меньше, чем парламентарий. Пехотинец на службе в войсках короля Франции получал 3 су 4 денье (в 1380 г. — 5 су 2 денье), т. е. в 2 раза меньше парламентского чиновника, а ведь он рисковал жизнью.

Да, чиновники Парламента — люди далеко не бедные, это ясно. Но и не самые богатые. Например, один из богатейших мясников Гийом де Сент-Йон, имея в Париже три бойни, в неделю продавал мяса на 200 ливров, с прибылью, составлявшей 10–15%, имел 600 ливров ренты, 4 дома в деревне, не говоря уже о движимом имуществе. Генерал финансов Лангедойля получал фиксированное жалованье в размере 2.060 ливров, правда, во второй половине XV в., т. е в 4 раза больше президента Парламента. А Пьер Кошон, печально известный обвинитель Жанны Д'Арк, за особые «услуги» герцогу Бургундскому получил из казны только за два года (1418–1420) 3.689 турских ливров.