Офицеры власти. Парижский Парламент в первой трети XV века

Люди становятся мерилом и бедствий гражданской войны у Н. де Бая, который считал человеческие жертвы равным по значимости ущербом стране от войны наряду с ущемлением королевской власти. Для секретаря Парламента посягательство воюющих сторон на право короля объявлять войну было наивысшим преступлением, и тот факт, что он ставит в один ряд с этим человеческие страдания, показывает, насколько в парламентской среде сформировался тот гражданский гуманизм, который сближал парламентариев с кругами первых французских гуманистов[456]. Этому сближению способствовала сама сущность работы суда, призванного в большинстве случаев защищать интересы людей, их обыденные нужды и дела. Как бы ни были приблизительны и символичны приводимые секретарями цифры жертв войны, само их использование для доказательства пагубности этого явления отнюдь не случайно. В самый разгар гражданской войны Н. де Бай описывает положение в стране и основное внимание уделяет людям, особенно простым людям, страдающим невинно: «По причине войны между сеньорами… были убиты или умерли в королевстве с обеих сторон 20 тысяч человек всех сословий, как от оружия, так и иначе… нищетой и нуждой, из-за жары и неурожая… и из-за страданий, которым подвергаются бедные люди, женщины, дети и мужчины, умершие или умирающие во всех городах и поселениях королевства в очень большом количестве». В этом рассуждении секретаря стоит обратить внимание на то, что он не делает различий в жалости между жертвами обеих воюющих сторон и не дозирует ее по сословиям, для него в этом все люди равны и равно заслуживают страдания. Его поражает озверение людей и жестокость политических расправ, попирающая все человечески заповеди. Так, описывая здесь же расправы в Париже над арманьяками, он обращает внимание на небывалую прежде жестокость, вызванную именно политической разделенностью общества: «Много людей убито в тюрьме Шатле в эту зиму… из коих многие были оставлены там умирать с голоду, как говорили, и их лишали исповеди… и мертвых отвозили в повозках, совсем голыми… и едва забрасывали землей… И в итоге, какого бы сословия они ни были, будь то королевского рода, рыцарь, барон, горожанин, клирик, бедный или богатый (petit et grant) пребывали под угрозой жизни и имущества» (30 мая 1411 г., 27 августа 1412 г.).

Сострадание секретаря к людям не зависело от сословной принадлежности: описывая взятие бургиньонами Бомона-сюр-Уаз, он отмечает, что было убито, «как говорили, 28 человек» (13 августа 1416 г.); или, записывая обсуждение действий против банд грабителей, он отмечает, что «они проносятся по королевству, убивая людей всех сословий» (16 августа 1416 г.).

В целом взгляды Никола де Бая были более последовательно гуманистичными, чем взгляды его преемника. При этом он не одобрял действий участников восстания кабошьенов и неприязненно относился к требованиям толп парижан (8 августа 1413 г.).

Его преемник также уделял внимание людям во всех перипетиях кровавых событий. Особый интерес представляет используемая им формула при сообщении об обороне, сдаче или освобождении городов и крепостей: «город и жители», как равновеликие и не тождественные величины. В период расправ над арманьяками обсуждается способ успокоить «город и жителей» (31 мая 1418 г.); перед угрозой английского наступления решается, как «поддержать город и жителей в добром суде, мире и спокойствии» (15 сентября 1418 г.); накануне сдачи Руана англичанам Парламент думает о «сохранении Парижа и жителей» (18 января 1419 г.), как о спасении «Руана и его жителей» (20 декабря 1418 г.) и всего «королевства и его подданных» (17 января 1419 г.). На одно из первых мест секретарь ставит людские страдания и жертвы как главный аргумент при осуждении чьих-то действий: расправы бургиньонов в Париже, несмотря на пробургиньонские симпатии секретаря, осуждаются им: «В ходе этих волнений (commocion) было убито около 80–100 человек, среди них 3–4 женщины, как говорили» (20 августа 1418 г.). В то же время, осуждая действия арманьяков, он самым веским обвинением считает ущерб, наносимый людям: так, в результате передачи Ланьи графу д'Арманьяку «были убиты и понесли ущерб многие жители города» (12 сентября 1418 г.), а подошедшие к Парижу войска арманьяков «подожгли многие дома в пригороде Сен-Жермен-де-Пре… и убили 4–5 человек» (13 сентября 1418 г.).