Офицеры власти. Парижский Парламент в первой трети XV века

Черты, присущие ранней гуманистической культуре рубежа XIV–ХV вв., прослеживаются у обоих гражданских секретарей, но лишь те, что отвечали парламентской этике и культуре. Оба они, как люди верховного суда и новой ученой культуры, отличаются от образованных людей прежних эпох, ставя в центр забот и размышлений человека, его страдания, радости и горести. При этом сострадание и уважение не делится ими по сословиям. Не менее существенно отличает их преимущественный интерес к современности, превративший записи секретарей в хронику своего времени, написанную с позиций парламентариев и гуманистов, где нет места живописанию жестокостей, насилий и чудес, нет даже бывших тогда в ходу астрологических предсказаний, зато есть трезвый взгляд на события и действия людей, неверие в слухи и попытка осмысления хода истории.

Мышление гражданских секретарей пронизано идеями христианского милосердия, упованием на Божественное вмешательство, но в основе этих упований лежит забота о спасении человека, жажда счастья, процветания королевства и каждого его подданного. «Новое благочестие», ставшее особенностью ранней гуманистической культуры во Франции, было близко обоим секретарям[478]. Они были также активными поборниками галликанизма и соборного движения. Так, Н. де Бай не допускал и тени сомнения в законности провозглашенных в 1407 г. «старых свобод церкви Франции», заявляя, что они «вошли в обычай с древнейших времен и являются правильными». Клеман же, отмечая традиционную смену года в день Пасхи, в 1427 г. уже утверждает, что это делается «согласно законам галликанской церкви (secundum morem ecclesic Gallicane)» (20 апреля 1427 г.), явно в пику попыткам англо-бургиньонских властей отменить эти ордонансы.

Особое внимание оба секретаря уделяли также вопросам языка, делая упор на развитие именно французского языка, что стало впоследствии одной из важнейших тем французского Ренессанса[479]. Им была ближе латынь и как клирикам, и как людям университета, поэтому многие собственные записи на полях они пишут на латыни. А Никола де Бай на латыни составил также «Дневник» (Memorial). Однако их усилия направлены на развитие родного языка, на котором ведутся протоколы, и они обращают внимание всякий раз на этот вопрос (27 мая 1406 г., 14 июня 1414 г.). Глубокая образованность и увлечение античными образцами эпистолярного жанра Н. де Бая были использованы в важной для Парламента деятельности — редактировании и написании писем к Папе, кардиналам, городам, отданных в руки гражданскому секретарю.

Наконец, любопытной особенностью записей обоих секретарей стало использование ими рисунков на полях протоколов, в которых зачастую они выражали свое отношение к существу записи. Изучение этих рисунков достойно отдельного исследования, но можно утверждать, что они отражали взгляд обоих секретарей на трагические события эпохи[480]. Так, Н. де Бай, записывая речи об оправдании и политической целесообразности творимых насилий и жестокостей, всякий раз на полях изображал жертву, виселицу и плаху, выражая тем неприятие силы. Самый знаменитый, упомянутый выше рисунок Клемана — изображение Жанны д'Арк, лишь подтверждает его скептическое отношение к обвинению ее в ереси и показывает неравнодушие «английской Франции» к подвигу Орлеанской Девы[481].