Офицеры власти. Парижский Парламент в первой трети XV века

И последнее. Библиотеки обоих секретарей были еще одним проявлением широты их образованности и приверженности к новой культуре[482]. Библиотека Никола де Бая — лучшая из известных до сих пор частных библиотек — была оценена в описи имущества в 849 турских ливров 6 су 6 денье, равную 50% всего наследства, и насчитывала 198 наименований книг[483]. Прежде всего она отражала профессиональные интересы чиновника: книги по праву, юридические трактаты, собрания законов, произведений Гийома Парижского, Гийома Дюрана, комментарии к законам, собрания кутюмов Шалона, Парижа, Суассона, Нормандии и т. п. — всего 32 книги (16%). Наличие обширной духовной литературы не нуждается в пояснениях, однако и здесь обращает на себя внимание интерес секретаря к произведениям недавнего прошлого, отмеченным печатью новых тенденций в литературе, развитых при целенаправленной политике Карла V Мудрого, с его обширной программой переводов античных произведений на французский язык и приспособлением античного наследия к потребностям формирующегося государства[484]. Поэтому рядом с многочисленными экземплярами Библии, произведений Августина, Фомы Аквинского, Бодуэна, Петра Ломбардского, Абеляра, Ансельма, Иоанна Солсберрийского и других мы находим Уильяма Оккама, Никола Орезма, в том числе его знаменитые переводы «Политики» и «Этики» Аристотеля. Немалое место занимают среди книг этой библиотеки исторические сочинения и различные трактаты, касающиеся античной и средневековой истории, а также трактаты по географии, астрономии и другим наукам. Здесь и произведения Кассиодора, Псевдо-Дионисия и Макробия, и «Схоластическая история» Пьера Ле Манжера, «Церковная история» Евсевия, «Образ мира» Гонтье де Меца; самый старый трактат по хирургии Анри де Амондевиля, хирурга Филиппа IV Красивого, «О состоянии мира» Рютбефа, история крестовых походов и т. д.[485]

И наконец, состав библиотеки свидетельствует об интересе де Бая к античному наследию и новой гуманистической литературе: здесь мы находим произведения Бокаччо и Петрарки, богатейшее собрание античных авторов — Лукреция Карра «О природе вешей», сочинений Овидия, Аристотеля, Юлия Цезаря, Теренция, Тита Ливия, Сенеки, Цицерона, Саллюстия и конечно же Вергилия[486].

Те несколько книг (всего 25), что попали в опись имущества Клемана де Фокамберга, строго говоря, нельзя назвать библиотекой[487]. Однако это вовсе не свидетельствует о его меньшем образовании или невнимании к книгам. В этой связи очень показателен эпизод из биографии Клемана, который в самый трудный период в жизни «английского Парижа» принял должность хранителя библиотеки собора Нотр-Дам: он нашел время и приложил старание, чтобы сохранить библиотеку, составив с этой целью се опись и передав затем ее в пользование капитула 20 мая 1433 г.[488] В его личном пользовании находились, и это понятно, книги по праву, а также произведения духовной литературы, но и «История Трои», и «Морализованный Овидий», «Энеида» Вергилия, строка из которой стала его девизом. В написанных им протоколах мы встречаем обширные цитаты из античных авторов, у которых он черпает идеи об образцовом правлении и совершенном государстве, о губительности для общества частного интереса (17 октября 1429 г., 6 ноября 1430 г.).

Взгляды и судьбы двух гражданских секретарей, Никола де Бая и Клемана де Фокамберга, демонстрируют специфические черты парламентских чиновников как части формирующегося нового социального слоя в государстве, осознающего к началу XV в. свою особую миссию в обществе. Избрав карьеру чиновника, они шли к ней разными, но равно долгими путями, приобретая образование и опыт, необходимые для службы в Парламенте. Попав в орбиту парламентской корпорации, они быстро усвоили сформированные здесь принципы отношения к работе и друг к другу, манеру поведения вне стен Парламента и особый взгляд на мир. Чиновничья среда была собранием образованных людей, энергичных и полных веры в важность для общества их института власти, призванного вершить правосудие для всех, кто взывает к королю «христианнейшего королевства Франции». Отсюда понятен и их интерес к важнейшим спорам и идеям эпохи, их открытость новым тенденциям в культуре, приумножающим блеск и славу Французского королевства. Служба в Парламенте была служением идее, она требовала дисциплины и исключительно строгих правил, отвечавших общественному предназначению Парижского Парламента — обеспечивать мир, правопорядок и справедливость для всех.

Заключение. «Люди из Дворца на острове Ситэ»