Офсайд (СИ)

— А как же девушки? — не удержалась от вопроса Люси.

— А что девушки? — пожал плечами Нацу, продолжая возиться с тихо скрипящим транзистором. — Они и здесь есть. Найду кого-нибудь. Главное, чтобы готовить умела — поесть я люблю. А что до внешности… О! — прервал он сам себя, когда вместо шипения из приёмника полилась музыка. — Кажется, я всё-таки смог зацепить волну.

— Только не выключай! — поспешила предупредить его Люси, с первых аккордов узнавшая композицию.

— Да я и не собирался, — делая звук громче, успокоил её Нацу. — Она мне нравится — мама эту песню любила сильно, часто слушала до болезни.

— Она очень красивая. В смысле, песня, — пояснила Люси смущённо, пряча за ухо прядь волос.

— Потанцуем? — неожиданно предложил Нацу.

Она не смогла отказать. Пальцы, мелко подрагивая, нырнули в широкую мужскую ладонь; вторая рука нашла приют на плече партнёра, сжала крепко, будто боясь потерять; щека заалела, согретая чужим дыханием, а своё собственное вдруг стало даваться с трудом, отчего голова начала приятно кружиться, и крепкие объятия показались необычайно нужными и надёжными.

«Как я хочу, чтобы ты был здесь,

О, мой родной,

Как я хочу, чтобы ты был здесь.

Как я хочу, чтобы ты был здесь,

Разве ты не знаешь, что без тебя так холодно,

И я по тебе очень сильно скучаю,

И мне очень грустно…» —

проникновенно пел нежный женский голос. От переборов гитары всё трепетало внутри; удивительное, необъяснимое чувство захлёстывало, жгло, рвалось наружу, скапливаясь в уголках глаз солёной влагой. И нежный поцелуй — лёгкий, робкий, сладкий — пришёлся как нельзя кстати, заставив задохнуться от чистого, ещё ни разу не испытанного доселе восторга.

— Это… это было так… так… — Нацу запутался в словах и после третьей попытки сдался, беспомощно смотря на Люси, словно прося её о помощи. Но она и сама растерялась, почти испугавшись случившегося, что ляпнула непонятно откуда пришедшее на ум:

— Классно?

— Да, точно, — облегчённо рассмеялся Нацу. — Даже я не сказал бы лучше.

Теперь уже и Люси не могла сдержать улыбки: шутка развеяла сказочность момента, но позволила им избавиться от неловкости и вернуться к привычному дружескому общению. Которое помогло им спокойно обсудить планы на субботу, выбрав в качестве приятного досуга пикник на природе.

Денёк для прогулки выдался самый что ни на есть распрекрасный: ночной туман, едва выглянуло солнце, подтаявшим мороженым скатился в лощины, дав солнцу возможность щедро вызолотить разбросанные по округе осиновые рощицы; небо, чистое, высокое, омытое вчерашним дождём, наполнилось густой синевой, вольготно раскинувшись от края до края необъятного горизонта. Птицы наперебой делились новостями, спорили, перекликались, начисто забыв о скорых сборах в дорогу. Воздух посвежел, придавая бодрости, весело дразнил обоняние то грибным вкусным духом, то тяжёлым ароматом осенних цветов, то запахом мокрой, ещё не растратившей тепло земли.

Полянка, на которую они неожиданно вышли, так и манила путников сделать привал. Нацу быстро расстелил плед, помог расставить на нём выуженные из корзинки съестные припасы, жадно набросился на бутерброды, успевая между делом что-то рассказывать. Люси хрустела зелёным яблоком, почти не вслушиваясь в оживлённую речь своего спутника. Тот вскоре выдохся, позволив, наконец, воцариться на поляне мягкой, чуткой тишине.

Люси медленно скользила рассеянным взглядом по расстилавшейся перед ней долине — они сидели почти на вершине одного из холмов, отгороженные от наивысшей точки осиновой рощицей. Мысли снова и снова возвращались к уже канувшим в лету десяти бесподобным дням. Теперь в её шкатулке лежал большой розовый камушек и россыпь его собратьев поменьше — папа обещал сделать из них подвеску и браслет. Пальцы ещё чувствовали отполированную холодность звериной мордочки — она долго гладила тонкие ниточки усов, шепча в заинтересованно приподнятое ухо заветное желание, и слегка краснела под ироничным, всё понимающим взглядом чуть прищуренных кроличьих глаз. И даже забегающее на огонёк Вдохновение вежливо расшаркивалось с ней, заметив на столе пузатую, старательно отёртую от вековой пыли чернильницу, купленную за доллар в лавке старьёвщика. Ещё никогда сказка не вторгалась в её жизнь так щедро, не накладывала так размашисто слепящие от наполнявших их счастьем краски на каждый попадающийся под руку предмет, не дарила столько подарков. Люси тянула к ним руки, бережно разворачивала шуршащие обёртки, радовалась — безоглядно, беззащитно. Иначе она просто не умела.

— Что с тобой? — тревожным эхом ворвался в мысли голос Нацу. — Устала? Хочешь, можем вернуться.

— Нет, — Люси мотнула головой, намеренно не поворачиваясь к своему спутнику — самое главное она скажет глаза в глаза, а пока в этом нет необходимости. — Давай останемся здесь как можно дольше — чем позже я появлюсь дома, тем лучше.

— Почему? Ты поссорилась с дядей? Или у него там… свои дела?

— Ни то, ни другое. Всё гораздо проще — у меня сегодня День рождения.