Оглашенные

– Вы очень догадливы, доктор. Именно море я собираюсь. Это моя сокровенная мечта – воздвигнуть памятник морю.

– В каком, интересно, виде?

– В виде коровы.

– ?!

– Вы ведь видели дельфина… Он меня совсем было сбил с толку. Его морской коровой зовут.

– Морская корова – совсем другое существо.

– Это я знаю. Неужели вы могли подумать, что я стану ваять корову, то есть море… то есть корову… сим-во-ли-чески? Я – реалист! Море… в виде дельфина!.. тьфу!!! Так любая бездарь сможет.

– Не понял.

– Еще поймете, – заявил ПП. – Увидите. Лучше бы вам этого не видеть.

– Не понял.

– Это не всякий выдержит.

– Я плохо разбираюсь в искусстве. Я рядовой ученый. Я допускаю, что быть скульптором – это призвание. Но как вы его обнаружили? Как это можно родиться поэтом, живописцем, скрипачом?..

– Люди, лишенные детства… – мрачно сказал ПП.

– Кто?

– Скрипачи, говорю.

– Я про вас говорю. Как вы догадались, что вы именно скульптор?

– А как вы догадались ловить птиц?

– Это не одно и то же. Но я, как ни странно, помню, как все это началось. То есть я не помню даже, мне мама рассказала…

– Родились и поймали птичку?

– Именно! Я еще еле ходил, все играли в песочек, а я все вокруг бочки с водой, к которой время от времени прилетали и пили птички. И догадался так наконец крышку на бочке установить, чтобы крышка захлопнулась, когда птичка на ее край садилась, чтобы попить. И я ее поймал!

– Ну вот. А спрашиваете, как стать скульптором… По сродству души! Это не мое определение, а моего учителя.

– Вы были учеником скульптора? Как в Средние века?

– Браво, доктор! Именно как в Средние, лучшие, доложу вам, наши века… Я ученик Григория Сковороды. Утверждал он, в частности, что человеки несчастны оттого, что не находят себе занятия по сродству души. Поделил он все человечество на три и получил духовенство, воинство и крестьянство. Советовал он присматриваться к младенцу: если тот в хоре подтягивает – в семинарию, если к сабельке тянется – в солдаты, если с червячком забавляется – тогда паши. Найдут все себе занятие по сродству – вот тебе и счастье.

– А мы с вами кто тогда такие?

– Мы-то? Мы – незаконнорожденные.

– …

– Петр Первый издал такой указ: незаконнорожденных записывать в художники. Вы – тоже художник, – милостиво издал свой указ ПП. Это не прозвучало у него убедительно, и он добавил: – В своем роде… Вас жажда еще не замучила? Может, еще сыграем?

ДД ухмыльнулся, более не раздумывая, протянул ему сдачу:

– Да, мы с вами, кажется, нашли занятие по сродству…

– Это не шутки. – ПП, также не раздумывая, принял деньги. – Если бы каждый был занят своим делом, откуда взяться агрессии и депрессии, что, по сути, одно и то же? Вместо бессмысленной борьбы с инакомыслием и алкоголизмом я бы этим занял психиатров – диагностикой призвания. Психиатр выписывал бы рецепт: министру иностранных дел – выстригать ножницами из бумаги драконов или розы, военному министру – выпрямлять старые гвозди и т. д. С сохранением оклада и привилегий. Представляете, как бы они были счастливы? И мы заодно. «Сказка о том, как один мужик двух генералов прокормил» была бы вовсе и не сказка. Прокормил бы! Хотя бы потому, что они бы ему больше не мешали. И главное, мужик этот наладил бы производство пива. И народ бы стал народом.

– Только давайте не будем говорить о России… – поморщился ДД.

– О чем же еще говорить? Мы только о ней и говорим. Доктор, а вы случайно не еврей?

– Я? Кажется, нет. Какое это имеет значение?

– А вы, батенька, интеллигент… Имеет, имеет. Я бы на вашем месте так легко от этого не отказывался.

– А вы-то сами, Павел Петрович?

– Я-то?.. Кто из нас не был евреем… Тут без поллитры не разберешься.

– Куда вы? – только и успел сказать ДД.