Оглашенные

– Камень, – сказал ПП, – не табурет. И ветка дерева – еще не гамак. Так я вам и ваш карман спишу за счет защечных мешочков. Нет, вы мне скажите, какую он первую мебель создал?

– Стол?

– Не-а.

– Но не шкаф же?

– Хорошо, подсказываю. Шкаф – уже теплее.

ДД впал в глубокую задумчивость: стол? стул? кровать?

– Больше и мебели-то нету…

– Сдаетесь?

– Ну.

– Сундук! – торжественно открыл тайну ПП.

– Почему сундук?

– Чтобы ваши корешки и орешки прятать! Сундук есть первомебель. Из него все. Сядь – лавка. Ляг – кровать. Накрой скатертью – стол. Поставь на попа – шкаф.

– Навесь замок – бог… – съязвил ДД.

– Да вы не расстраивайтесь так уж. Разошлись, и все: ни я вам, ни вы мне.

– Вы о чем?

– Бутылку, говорю, отыграл. А над замком вы зря иронизируете. Наше дело теперь их чинить.

– Кто же их будет чинить?

– А военно-промышленный комплекс! Сами говорите, атомная бомба. Что им уже теперь остается делать? Все эти ракеты и самолеты превратятся в металлолом, в понапрасну израсходованную материю. Они уже превратились, только военные и люди об этом еще не знают. Что тащило всегда за собой технический прогресс? Война. Больше она его за собой не потащит. Куда деть тогда агрессивный человеческий гений, где найти занятие по сродству? Не заставишь же рыцаря перековывать мечи на орала, делать из лат кухонную утварь? Человечество и не собирается стать лучше – ему скоро деться некуда будет: такой начнется мировой сифон сквозь все эти небесные дыры… И из наступления наше воинство перейдет в оборону. Займется изобретением Свиньи. Идея безотходных производств столь же заманчива в своей недостижимости, как и полет на Марс. Если что-то невозможно – чего еще надо гению? Безотходное производство – такая же черная дыра, как и война: вот куда можно ухлопать все деньги, и всю энергию, и весь талант!

– Не ожидал от такого умного человека такого оптимизма… – сказал ДД.

Лицо его между тем имело самое счастливое выражение.

– Мир настолько опошлился, что теперь пессимист – всегда умный, а оптимист – либо корыстен, либо дурак. Нет людей – одни критики, мать их…

– Дорогой Павел Петрович! – прослезился ДД. – Поверьте, я несказанно рад! Я впервые в жизни, можно сказать, встретил поддержку всему тому невысказанному… Павел Петрович! Позвольте, я вас поцелую! – Он попытался приложиться щекою к губам ПП, но как-то ничего не вышло: он еле-еле устоял на ногах в новом, сложном для него, пространстве, и совместить обе проекции ему не удалось. – Позвольте выпить за вас!

– Па-а-а-зволяю! – сказал ПП, наливая ДД.

Они чокнулись.

И они пошли дальше по берегу обнявшись, почти как один человек.

– …и будет обязательная воинская повинность! – говорил ДД. – Солдаты будут нести альтернативную службу. Сажать и охранять леса, разводить зверей, рыб и птиц!

– Ленина похороним за церковной оградой как самоубийцу, – говорил ПП. – А Мавзолей, нет, не разрушим, а сохраним! Пройдем в нем глубокую шахту и оградим ее бархатным барьером, как в театре. Люди будут подходить, заглядывать в этот зев, вдыхать замогильный холод и вспоминать миллионы убиенных. Вообще никакие памятники уничтожать не будем, даже Калинину. Дзержинского тоже зароем. Опять же пройдем под ним шахточку и, вертикально же, его туда опустим. А сверху асфальтом закатаем. Клумбу разобьем. Будет у нас первый в мире подземный памятник. Это я вам утверждаю как скульптор.

– А все остальные памятники, – подхватывал ДД, – всех горнистов и физкультурниц, Свердловых и Марксов, Лениных, Лениных, Лениных… и всех Сталиных по дворам и подвалам соберем… и в Горках… и свезем их всех куда-нибудь в одно место… и сделаем такой свой Диснейленд, куда за валюту… и будут они стоять как китайские солдаты… недавно целую армию где-то в Гоби отрыли… свезем их в Каракум с Кызылкумом…

– Не надо пустыню обижать! Я получше местечко знаю. Там уже ничего никогда не вырастет. Есть такое местечко, где когда-то добывали нефть… Вот туда их всех сошлем…

– Ветряные мельницы… солнечные батареи… – лепетал ДД.