Огнем и водой

– Нет, Вадим, – наоборот! – сказал он. – Знаешь, мы с Джейн… Ах, да ты же ничего не знаешь!

В течение ближайшего часа Домовому предстояло узнать многое о жизни Маркова за последние месяцы. То, что Кирилл не считал возможным излагать письменно, опасаясь цензуры.

– Значит, вы теперь вместе? – Вадим был чертовски рад это услышать.

Иволгину уже начинало казаться, что все они обречены на любовные неудачи, словно кто-то, еще в студенческие годы, наложил на них соответствующее проклятие. После встречи в Югославии Джейн и Марков расстались, чтобы окончательно воссоединиться месяц спустя. В театре Кирилла произошел раскол – обычное дело в художественной среде, над которой к тому же больше не властен был дышащий на ладан партийный контроль.

Джейн, которая до той поры не пыталась вмешиваться в его профессиональную деятельность, свела Кирилла с одним из известных европейских импресарио.

– Ух, ты! – Вадим покачал головой. – Только не говори мне, что отказался от миллионов!

– Ну, о миллионах речи не идет! – сказал Кирилл. – Но отказываться я, и правда, не стал! Надеюсь, ты простишь меня!

Вид у него был несколько виноватый.

– Простить за что?! – Домовой недоумевал. – Я так рад за тебя, Кира! Я и представить себе не мог, что все так получится.

Марков обнял его. Была какая-то вопиющая несправедливость в том, что он получил все, а Домовой при всех его несомненных заслугах остается несчастным, а это он ясно читал в глазах друга. Впрочем, воссоединение с родителями можно было считать за добрый знак.

– К своим не заглянешь?! – После свершившегося примирения с родителями Иволгин всерьез задумывался над тем, как бы восстановить мир в семье товарища.

Марков ничего не ответил, только покачал головой с печальной улыбкой и стал разбирать пакет с подарками для Вадима и Верочки. Время от времени он поглядывал на часы.

– Уже возвращаешься?! – спросил растерянно Иволгин.

– Сначала нужно в Москву. Ты не представляешь, сколько бюрократической мороки с этими театральными делами – у меня уже в глазах рябит от справок и печатей.

Он не стал перечислять всех столичных бюрократов, которых предстояло посетить и подмаслить, но объяснил Вадиму: большинство разрешений, необходимых ему, можно было легко получить благодаря взяткам, и только им.

– Можно было бы к Альбине заглянуть… – пробормотал Домовой.

– Как я мог забыть! – пробормотал Кирилл и стукнул себя по лбу. – Он же просил узнать… Как там Альбина?

Иволгин пожал плечами.

– Кажется, все в порядке. А кто, если не секрет, хотел узнать о ней?!

Марков попытался скрыть смущение. Было похоже, что он сказал лишнее, и запоздалый ответ это подтвердил.

– Джейн! – сказал он. – Джейн просил!

Вадим подумал, что Марков слишком быстро забыл русский язык и путается в окончаниях глаголов. Но говорить ничего не стал.

Марков снова посмотрел на часы. Билет был уже заказан.

– Еще уйма времени! – сказал он. – Идем! Проводишь, а то у меня чувство, что мы еще не скоро увидимся… И знаешь, в последнее время предчувствия меня не обманывают.

– Послушай, – спросил Вадим, когда они вышли на улицу, – ты ведь был там, в Англии…

– Почему ты так решил?! – Кирилл стал необыкновенно серьезен.

– Я… – Вадим и сам не знал, что на это ответить. – Мне так показалось!

Погода была нелучшей для прогулок – ветер налетал порывами, но друзья не замечали ничего. Вадиму казалось, что времени на встречу им отпущено недопустимо мало. В мерцании синеватых, словно отсыревших, фонарей Невский проспект выглядел как-то непривычно, словно выхваченный из потока времени. Возле самого «Гостиного Двора» их обогнал человечек в странном черном балахоне, похожий на взъерошенную птицу. Заметив Маркова, он остановился, повернулся к ним и, улыбнувшись, поклонился каким-то замысловатым старинным манером, прежде чем исчезнуть в подземном переходе.

– Кто это? – спросил Иволгин, рассмеявшись. – Член секты, поклоняющейся Кириллу Маркову?

– О ком ты говоришь? – спросил Марков.

Вадим взмахнул рукой, показывая в сторону перехода.

– Об этом шуте в черном, который тебе сейчас кланялся!

– Странно, – сказал тихо Кирилл. – Я никого не видел!

Иволгин пожал плечами.

– Может быть, не заметил, – сказал он.

– Может быть! – согласился Марков. – Может быть…

* * *

Той осенью Иволгин заканчивал вечернее отделение ЛИВТа, днем приходилось подрабатывать. Сначала, по примеру однокурсников, он пытался пойти в грузчики, однако затеянный с бригадиром диспут о технике безопасности лишил его этого заработка. Вадим почти устроился в часовую мастерскую, но там платили сущие крохи, к тому же вскоре Альбина, узнав о его проблеме, через знакомых мужа пристроила Домового в мастерскую по ремонту бытовой техники.

Мастерской суждено было вскоре превратиться в ремонтный кооператив – закон об индивидуальной трудовой деятельности стал первой ласточкой реформ. Или, может быть, вороном – одним из тех, что слетаются на запах мертвечины. Кому как! Вадим относился к жизни философски – в его положении на пустые разговоры о прошлом и будущем все еще советского государства просто не оставалось времени. Вадим жил настоящим.