Огненная обитель

Советники быстро вышли, дверь за ними закрылась.

– Хэл, что это значит? – спросил король Хакен. – Я знаю, тебе, наверное… нелегко пришлось в землях наших врагов, но я не ожидал, что ты побежишь от сражения. Во всяком случае, мне казалось, что, испытав на себе, как ужасны наши недруги, ты с радостью присоединишься к своим товарищам в битве. Ты изменился с тех пор, как отправился возвращать Пламя Души. Ещё недавно ты ухватился бы за возможность показать себя, добавить новые татуировки к уже имеющимся и своими делами доказать миру, что ты храбрый и сильный воин, каким я всегда тебя знал.

Хэл опёрся ладонями о край стола и подался вперёд:

– Отец, я всё тот же Хэл, каким был раньше. Я прошу тебя довериться мне и освободить меня от участия в этом сражении, чтобы я помог выиграть войну.

Король Хакен выпрямился и серьёзно посмотрел на сына:

– Ты о тех драконьих сказках, которые мне рассказал? Про Тёмную драконицу, Неведомое Развёртывание…

– Отец, я ведь говорил тебе, что все эти рассказы – чистая правда, как и наша история про Мировой мост. Я своими глазами видел эту Тёмную драконицу.

– Даже если так, всё это нас не касается – пусть с ней разбираются ходящие с драконами и Империя Альбион. – Король Хакен кивнул на Оделию и Пейсли. – Какое нам дело, даже если эта Тёмная драконица призовёт Великих драконов и разрушит Механизм? Ты меня разочаровал, Хэл.

Хэл опустил голову и закусил губу.

– Тёмная драконица не собирается разрушать Механизм, – вмешалась Пейсли. В её голосе прозвенела сталь. – Она хочет им править так, как ей заблагорассудится. Она жаждет власти и использует Механизм, чтобы её заполучить. Мы считаем, что ключ к этому – Камень-Сердце; защитив его, мы защитим и ваш народ от ужасных страданий. Вас беспокоит недостаточная доблесть Хэла. Вы знаете своего сына, знаете, как для него важно ваше одобрение, как сильно он хотел сражаться рядом с вами ради вашего народа, но он выбрал более трудный путь и сейчас просит вашей поддержки, вашего благословения.

Король Хакен спокойно посмотрел на девочку своими ясными синими глазами.

– Я слышу мудрость в твоих речах касательно Хэла. – Он повернулся к сыну. – Я по-прежнему не верю, что действия этой Тёмной драконицы каким-то образом касаются нас, как не верю, что она именно та, за кого себя выдаёт. Но я всегда гордился тобой – и как отец, и как король. – Правитель подошёл к большому сейфу, вмонтированному в стену, открыл его и, достав деревянную коробочку, протянул её Хэлу. – Вот Пламя Души – во всяком случае, этот камень когда-то был Пламенем Души. Он так увеличился в размере и изменился с тех пор, как его украли, что когда мы пытались снова подключить его к нашей электрикосети, то подстанция вышла из строя. Михал Михаэльсон хотел забрать его в свою лабораторию и провести ряд экспериментов, но я даю Камень-Сердце тебе – можешь называть его как хочешь. Храни его как зеницу ока, сын. Надеюсь, это того стоит.

Хэл взял из рук короля коробочку и посмотрел ему в глаза:

– Я люблю тебя, отец, и хоть ты сейчас и не понимаешь этого, я обещаю, что снова завоюю твоё доверие. Клянусь тебе как своему королю, что сдержу это обещание.

– Надеюсь, так и будет, сын, – кивнул король Хакен.

Глава тридцать восьмая. Битва у королевской крепости

Пейсли стояла рядом с Оделией на вершине каменной стены, опоясывающей крепость. На земле слева внизу возводили баррикаду, чтобы дополнительно укрепить деревянные ворота. Пейсли посмотрела на широкое поле, за которым начинался лес. Скоро это пространство превратится в поле битвы. Взгляд девочки сместился вправо, к невысокому холму, недалеко от которого она стояла; Пейсли длинно выдохнула, и её тёплое дыхание повисло в воздухе облачком пара, словно дым, вылетевший из ноздрей дракона.

Наступило холодное, пасмурное утро, и появившиеся люди короля взяли крепость в кольцо. Пейсли смотрела на армию Альбиона, на боевые машины, поблёскивающие железом рядом с шатрами командования, стоящими возле леса. Девочка поняла, что широкое открытое пространство между крепостью и лесом – это их преимущество: кто бы ни пожелал атаковать замок, ему придётся выйти из укрытия и пересечь поле.

Вскоре это место заполонят рыцари, мчащиеся навстречу сражению.

– Звёзды говорят, что в один прекрасный день все эти мужчины будут выполнять мои приказания, однако мне трудно это представить: ведь сейчас они мои враги. Как это возможно?

Оделия пожала плечами:

– Мир мужчин весьма своеобразен, и я не знаю, на каких принципах держится верность в Империи, если она там вообще есть, – сказала она. – Но я кое-что знаю о войне, а единственные верные товарищи в битве – это твои сёстры и Завеса. – Оделия посмотрела на Пейсли, и её взгляд говорил о такой искренней привязанности и дружбе, что Пейсли поняла: отношение к ней Оделии вышло за рамки дружбы и переросло в более глубокое чувство родства, какое не всегда возникает между родными сёстрами.