Огненная проповедь

На следующий день мы запланировали прогулку к краю кальдеры, но яркие лучи солнца заставили меня отказаться от похода. Кип ушел сразу после завтрака, прихватив с собой фляжку с водой и набив карман свежим инжиром. Я же отправилась на маленькую террасу, которую мы нашли днем раньше на полпути к башне. За минувшие десятилетия каменные ступени изрядно стерлись, края стали округлыми, точно у оплывшего масла. До полудня было еще далеко, но на террасе, вымощенной камнем, воздух уже накалился. Я растянулась на припеке, чувствуя, как горячие камни обжигают кожу на талии, там, где задралась рубашка. Я купалась в ярких лучах света. После Камер Сохранения солнце и небо так и не стали для меня чем-то привычным и обыденным. Даже адское плавание в лодке не отбило удовольствия чувствовать тепло солнца на коже. Да и просто прислушиваться к ощущениям тела казалось приятным. Забыть обо всех сложностях и думать только о солнце, греющем кожу, о горячих камнях. В Камерах Сохранения мне приходилось причинять себе боль, чтобы сохранить разум после ночных видений и страхов. Сейчас прийти в себя помогало удовольствие. И еще Остров, который подарил нам простые радости. Даже в Нью-Хобарте, где на улицах полно Омег, постыдный страх незримо витал в воздухе. В любой момент могли ворваться солдаты Совета или же сборщики налогов могли прийти и напомнить о нашем рабском существовании. Глядя на Кипа, я замечала, как на Острове у нас менялась сама манера держаться. Он постепенно избавлялся от скрытности и неуверенности – отпечаток, что наложили на него месяцы в бегах. Я снова подумала о Пайпере, о том, как гордо он держал голову, о широком развороте плеч. Я понимала, что радость от наших с Кипом отношений столь сильна благодаря Острову, где не было запретов и искалеченные тела Омег не считались чем-то стыдным. Пожалуй, это оказалось самым неожиданным подарком, что преподнёс нам Остров: он подарил нам друг друга.

Днем раньше я обнаружила на шее отметину, похожую на синяк – след, оставленный Кипом, который, играя, покусывал кожу, затем целовал и снова покусывал. Обнаружив при утреннем свете эту отметину, он стал извиняться, но меня охватило странное ликование. На теле столько отметин, что появились против моей воли: клеймо, болезненная бледность после Камер Сохранения, острые выпирающие кости, ссадины и волдыри, оставленные долгим путешествием. А след на шее – это след радости. Сейчас, лежа на теплых камнях, я потрогала его пальцами и улыбнулась.

Не знаю, как долго я дремала. Но внезапно почувствовала, как на сомкнутые веки легла тень, и резко села. Я была полностью одета, но в этом уединении сквозила интимность, с какой я отдавалась теплу. Даже на фоне яркого, палящего солнца я безошибочно узнала силуэт Пайпера.

– Прости, – произнес он, проходя на террасу. – Я не хотел напугать тебя.

– А ты и не напугал, – ответила я, поднимаясь.

– Не вставай, – он присел и оказался со мной на одном уровне. – Мне сказали, что ты поднялась сюда, но я не знал, что ты спала.

– Я не совсем спала, – возразила я. – Я вообще мало сплю.

– Видения?

Я кивнула. Он устроился рядом со мной, скрестив ноги и обратив лицо к солнцу.

– Я тоже стал меньше спать с тех пор, как вы с Кипом прибыли, если это тебя утешит. Да и вся Ассамблея не может прийти в себя от потрясения.

– Из-за нас? Но мы же не захватчики какие-нибудь. Мы всего лишь еще двое голодных Омег, ищущих прибежища. Единственная разница в том, что мы сами нашли дорогу сюда.

– Не «мы», а ты нашла дорогу. Кип тут ни при чем.

– Мы сделали это вместе.

– Похоже, с вами обоими всегда так.

Он взглянул на синяк на моей шее, затем сменил тему.

– Ты должна понять, что ваше неожиданное появление, самовольное, без сопровождения… это пугает людей, потому что все это место держится на секретности.

– Вам не нас с Кипом следует опасаться, – сказала я, – когда вас ищет Исповедница.

Воспоминания о ней, казалось, мгновенно остудили камни подо мной.

– Если бы только существовали границы того, о чем я должен беспокоиться, – вздохнул он. – Ты не представляешь, насколько всё стало плохо на материке, даже за те годы, что ты сидела в заточении.

– Я кое-что слышала в Нью-Хобарте.

– То, что солдаты Совета творят там, происходит и везде. Для Омег вводят все больше и больше новых ограничений, постоянно повышают налоги, поселения Омег закрывают. Нам без конца докладывают об избиениях, о том, что целые поселения голодают. Всё это бессмысленно. Совет расширяет приюты, но какой в этом смысл?. Зачем вгонять нас в зависимость от них? Если они понизят налоги и ослабят чрезмерный контроль, Омеги не будут нуждаться в приютах, а им не придется их содержать.

На миг он показался усталым.

– Вот почему Ассамблея нервничает из-за вашего появления. Люди и в лучшие времена относились к провидцам с подозрением. А сейчас, больше чем когда-либо, нам нужно быть уверенными, что Остров в безопасности.

– Мы с Кипом для вас не угроза.

– Я уже сказал, что не думаю так про тебя.

– А Кип? Ты ему не доверяешь?

Он пожал плечами.

– Я о нем ничего не знаю. Да он и сам о себе ничего не знает.