Огненная проповедь

— В таком случае ты понимаешь, каково мне почти все время. Не могу отвязаться от мыслей о ней с момента побега. Она меня ищет.

— Ты это видишь?

Я кивнула. Даже здесь, стоя рядом с ним в ясном свете Острова, я чувствовала ее поиски. Проникновение ее разума, отвратительного, как нежеланные прикосновения к телу.

— Постоянно. Ощущения даже хуже, чем при ее допросе.

— И ты знаешь, почему?

— Это же очевидно. Я сбежала.

Повернувшись ко мне, Дудочник улыбнулся и покачал головой:

— Уверена, что она преследует тебя лишь потому, что ты сумела улизнуть? По-твоему, если еще кто-нибудь освободится и удерет из камер сохранения, на него объявят такую же облаву? Ты даже не подозреваешь о собственной ценности.

— Ценности? Я не товар на ярмарке. И если ты считаешь меня ценной, перестань относиться ко мне свысока.

Он внимательно на меня посмотрел:

— Конечно, ты права. Меня просто всегда ошарашивает, насколько ты умаляешь свои силы. Подумай о ценности Исповедницы для Синедриона и угрозе, которую она представляет для нас. За нами охотятся с тех пор, как первые омеги обнаружили Остров больше века назад. Невозможно прочесать каждый метр океана, однако теперь Исповедница облегчила им задачу. Рано или поздно она нас найдет, так же, как и ты.

— Я не такая, как она.

— Ты не устаешь это твердить, и я тебя понимаю. Но если ты признаешь, на что способна, то сможешь оказаться для альф реальной угрозой. Подумай о том, чего ты уже добилась.

— И чего же? Единственное, что мне удалось — просто не попасться им в руки.

У Дудочника была привычка смотреть прямо в глаза, что здорово нервировало.

— Ты не раскололась под допросами Исповедницы, продержавшись четыре года. Удрала из камер сохранения, узнала о резервуарах и более того: вызволила из них живого человека. Несмотря ни на что избежала изоляции в Нью-Хобарте и оттянула ее, спалив половину леса. Отыскала дорогу к месту, которое последние сто лет охранялось полной тайной и непроходимым рифом. Предупредила нас о главном плане Синедриона поместить всех омег в резервуары. — Он изогнул бровь. — По-моему, ты сделала достаточно, чтобы держать их в напряжении.

— Но я не планировала никакого удара по Синедриону. Все произошло помимо моей воли. Я не думала о Сопротивлении. Пока сюда не попала, даже не подозревала, что оно действительно существует.

— Но теперь-то тебе все известно. Вопрос в том, что ты можешь сделать для Сопротивления. Для начала расскажи мне, кто твой близнец.

Некоторое время я молчала, прислушиваясь к доносившимся снизу звукам. Ниже уровня застройки в кратере располагалось озеро, вокруг которого, как и на стенах кратера напротив города, виднелись убранные поля с горбатыми стогами соломы от обмолоченной пшеницы и кукурузы. В самом городе, даже на самых оживленных улицах, а также на крышах, подоконниках и в палисадниках росли тыквы, помидоры, шпинат.

— На Острове есть еще провидцы?

— Сейчас нет. Были двое с разным даром. Один попал к нам еще до разделения и клеймения и стал бесценным кадром для работы под прикрытием на материке. Есть еще несколько человек с незаметными на первый взгляд уродствами, которые можно скрыть под одеждой, но провидец оказался самым убедительным. Другую успели заклеймить, поэтому ее было нельзя использовать как разведчика. Она была не такая сильная как ты. Мне кажется, она не смогла бы найти путь на Остров, но помогала планировать спасательные операции, определяла местонахождение новорожденных и других омег, нуждающихся в защите. Предупреждала о патрулях альф на побережье. Но в последний год или около того она свихнулась.

По большей части окружающие избегали говорить со мной на эту тему или прибегали к эвфемизмам вроде «ее психика не совсем стабильна» или «вы знаете, что случается с некоторыми провидцами». Дудочник оказался на удивление прямолинейным.

— Она не выдержала видений, перестала различать грезы и реальность, — добавил он.

Мне вспомнились последние месяцы в камерах сохранения, ужасные видения о резервуарах и зондирование Исповедницы. Тогда я чувствовала, как меня покидает разум.

— Ты говоришь о ней в прошедшем времени. До нее добрался Синедрион?

— Нет, разыгрался шторм, и корабль пошел ко дну на обратном пути с материка. В тот день мы потеряли десять человек.

— Соболезную.

— Такое случается. Такова цена за безопасность.

— Ты опять о своем: цена, платим... Нельзя определить цену человеческой жизни.

— Неужели? — Все тот же пронизывающий взгляд. — Моя обязанность — извлечь как можно больше пользы для наших людей.

Я шагнула назад от стены, от него.

— Вот в чем соль: ты говоришь о «наших людях». Именно поэтому я не могу открыть тебе, кто мой близнец. У тебя та же логика, что у советников Синедриона. — Я повернулась к нему на вершине лестницы. — Когда корабль пошел ко дну, погибли не десять человек, а двадцать. — Спускаясь по ступенькам, я рассчитывала услышать за спиной его поступь или оклик. Но раздавался лишь стук моих собственных шагов.

               * * * * *