Огненная вьюга

Но вот два офицера решили преодолеть завал. Хватаясь за сучья, они стали забираться на его вершину. Но тут же громыхнул взрыв. В воздух взлетели обломки ветвей, клочья сапог и мундиров. Это сработала одна из мин.

Взрывом словно вымело из машин гитлеровцев. Они залегли в кюветах и открыли беспорядочную пальбу из автоматов и карабинов. Над лесом взвились, словно взывая о помощи, ракеты.

— Вот и начался наш рабочий день, — сказал Огнивцев.

— И вроде неплохо, — отозвался Шевченко.

По снежному ходу сообщения прибежал Брандуков:

— Товарищ капитан, разрешите их чесануть зажигательными из пулеметов, пока не подошли большие силы.

— Запрещаю! — отрезал командир. — Без приказа огонь не открывать.

— Правильно! — поддержал Огнивцев. — Нам не следует себя преждевременно обнаруживать. Вот подсоберется перед завалом побольше фашистов, дождемся авиации, вот тогда вместе и ударим.

Снова зазуммерил телефон. Командир нетерпеливо схватил трубку:

— Колонна? Большая? Докладывайте точно. Так… Так… Отлично.

Тотчас раздался сигнал другого аппарата. Выслушав доклад, капитан Шевченко бросил комиссару, беря в руки бинокль:

— С севера и с юга к завалу подходят две колонны до двадцати машин в каждой.

Вскоре их увидели и с наблюдательного пункта отряда. На юг из Клина шли грузовики с чем-то заполненными кузовами, затянутыми брезентом. На север же спешила колонна автомобилей с пехотой, штабной автобус, четыре кухни и две санитарные машины.

— На Новопетровское откатываются машины тыловых подразделений, — сказал Шевченко. — Ценности для нас они не представляют. А вот колонна на Клин заслуживает внимания.

— Это почему же? — спросил Огнивцев.

— По-моему, это пехотный батальон, брошенный на прикрытие какой-то бреши в обороне…

— Не скоро он попадет на передний край, — заметил Огнивцев. — Да и попадет ли вообще. У них нет ни танков, ни артиллерийских тягачей.

— Подождем, посмотрим, что они будут делать дальше.

…Головные машины маршевого батальона подошли к первым деревьям завала. Из их кабин вышли на шоссе три офицера и начали что-то обсуждать, размахивая руками. До десятка солдат, высаженных с первой машины, полезли на завал, таща за собой стальной трос и пытаясь набросить его на комель толстой сосны, чтобы оттащить ее. Но глухо лопнули несколько взрывов противопехотных мин, и несколько солдат повалилось на ветви. Остальные шарахнулись назад. Вновь в небо взлетели три красные ракеты. Опять зов о помощи.

Воцарилась тягостная напряженная тишина. Над лесом выглянуло желтое холодное солнце. Засада молчала. Ошеломленно молчало и шоссе. Но вдруг оно зашумело, загорланило, раздались какие-то команды. Солдатам, уловил переводчик, разрешили до подхода техники греться пробежками, не сходя с дороги.

Скопление машин у завала росло. С двух сторон от него стояло уже более двухсот автомобилей. Ярость Шевченко вскипала всесильнее. Ему не терпелось скомандовать отряду «Огонь», но пока не появлялась обещанная авиация да и размеры «пробки» еще не удовлетворяли разведчиков. «Еще, еще подползайте, гадюки поганые, — шептал Шевченко, кусая губы. — Мы вам покажем Москву…»

А самолетов все не было. Что с ними стряслось? Почему не летят?

Успокаивал как мог комиссар, хотя сам уже почти потерял надежду на их прилет:

— Ничего, потерпим. Все будет в порядке. Это же приказ Жукова.

И вот обострившийся до предела, настороженные слух уловил радостно колыхнувший сердце гул. Воздух надсадно зазвенел, вначале легко, потом тяжелее, массивнее и вот уже заполнил все небо.

— Летят, родные, летят! Что я вам говорил! — восторженно воскликнул комиссар, разом забыв сиюсекундные сомнения.

В воздух взмыли ракеты целеуказания и тут же раздалась команда:

— К бою!

Первой появилась шестерка истребителей. Они молнией пронеслись над скоплением вражеских машин, поливая их огнем из пушек и пулеметов. Вслед за ними над дорогой закружила девятка бомбардировщиков. Засвистели бомбы, дрогнула, затряслась, будто пыталась что-то сбросить с себя, земля. Многие машины от прямых попаданий разлетелись на куски, другие загорелись. Между ними ошалело метались солдаты и офицеры, но укрыться им было негде. Паника и неразбериха на шоссе, кажется, достигли предела. Самолеты, сбросив бомбы, развернулись над лесом и обрушили на колонны огонь пушек и пулеметов.

Шевченко поднял над головой ракетницу. Красная звездочка расцвела над пригорком.

— По фашистам огонь! Огонь!!

Грянули дружные очереди из пулеметов и автоматов. И по тем, кто пытался удрать из-под Москвы, и по тем, кто шел им на помощь. «Та-та-та-та», — неслось по заснеженному лесу. «Так-так, так», — отзывалось эхо.

Над полем боя пронесся краснозвездный «ястребок». Он прострочил из пулеметов дорогу, сделал «горку» и приветственно покачал разведчикам крыльями.

Самолеты ушли. Затих и огонь с пригорка. Шоссе оцепенело. Только слышался треск горящих машин да грохот рвущихся в них боеприпасов.