Огненная вьюга

— Зря осуждаете Махоркина, дорогие товарищи, — сказал с грустью комиссар. — Нет никакой Аси и не было. А была у Василия невеста. Елена, Леночка… Любил он ее, крепко любил. И она его. Да погибла она в первые дни войны. Бомба в ее дом попала. Когда узнал об этом Махоркин, едва руки на себя не наложил. Но отошел помаленьку, только гитлеровцев живьем видеть не может. Меня попросил — не надо, чтобы об этом ребята знали. Дескать, жалеть будут, сочувствовать. Для него это — что острый нож. А байки про Асю придумывал, чтоб не догадался никто о его тоске… Да и чтобы вас повеселить. Не замечали, как иной раз балагурит, а у самого едва не слезы на глазах? Большой силы воли человек, — заключил комиссар. — Может, хоть на этот раз повезет ему в жизни. Так что не спешите осуждать. Василия и пусть этот разговор останется между нами….

Наступила в классе напряженная тишина. Каждый по-своему осмысливал услышанное, проникаясь сочувствием и еще большим уважением к товарищу, о котором они, оказывается, так мало знали.

До шоссе Москва — Волоколамск оставалось не более восьми километров. Чем ближе была встреча со своими, тем учащеннее бились сердца лыжников, тем сильнее было их радостное волнение. Ведь каждый в отряде ждал этого события, как великого праздника, но не был уверен, доживет ли он до него. Мечтали о выходе к своим и те, кто не дожил до этого светлого дня, и о них невольно вспоминали сейчас многие, словно бы стыдясь своей радости.

Перед тем как оставить деревню и двинуться дальше, отряд построился на поляне перед сельской школой. К бойцам обратился командир:

— Заканчивается наш поход по вражеским тылам в Подмосковье. Более полумесяца в суровых условиях мы выполняли боевое задание командующего фронтом и не посрамили своей чести. В боях с проклятым врагом мы нанесли ему ощутимый урон. Понес потери и наш отряд. Вечная слава героям, отдавшим свою жизнь за освобождение нашей Родины от гитлеровцев! — Шевченко снял шапку-ушанку. Все последовали его примеру. — Этот привал, боевые друзья, — продолжал Шевченко, — последний привал перед встречей со своими. Но не расслабляться. Мы пока во вражеском тылу. Держать оружие наготове.

36. ВСТРЕЧА С КАТУКОВЦАМИ

Прежде чем двинуться из деревни навстречу своим, Шевченко подозвал Огнивцева:

— Пошлем в разведдозор взвод Брандукова, без разведки соваться на шоссе всем отрядом не следует. Мало ли что…

— Но ты же вчера утверждал, что наши танки прошли по этому шоссе на запад, к Чисмене. Даже торжественно шумнули по этому поводу. Появились какие-то сомнения?

— Мое мнение прежнее, — ответил командир. — Но на всякий случай осторожность не помешает.

— Что ж, это правильно.

— Прошу тебя отправиться вместе с дозором. Посматривай там что и как. А я с основными силами вслед за вами. Хотел сам пойти с ними, да что-то занемог.

— С радостью. Спасибо за возможность первому встретиться со своими.

— Вот и ладно. Вперед!

Разведдозор подошел к шоссе в полдень. В разрывах туч появилось ослепительное солнце, залив снег нестерпимо ярким светом.

— Вот тебе и на, — недоуменно сказал Брандуков комиссару, выйдя на дорогу и не увидев на ней ни души. — Может, действительно ошиблись мы?

— Да нет, не похоже, — ответил Огнивцев, вглядываясь в полотно шоссе, изрытое глубокими колеями следов тяжелых гусеничных машин.

Не было сомнений — прошла большая группа танков, но чьих? И в какую сторону? На всякий случай комиссар приказал взводу занять оборонительную позицию, выставить боевое охранение и выслать группу разведчиков к расположенному неподалеку перекрестку дорог.

Но не прошло и десяти минут, как со стороны Новопетровского на пригорке показалась небольшая колонна крытых брезентом автомобилей. Наблюдавшие в бинокль Огнивцев и Брандуков отчетливо видели, что идут большие лобастые, явно не советские грузовики.

— Немцы! — воскликнул Брандуков. — Что будем делать, товарищ комиссар?

— Машины точно немецкие, а вдруг это наши на трофейных. Поэтому не разобравшись, открывать огонь не будем. Однако и хлопать ушами не следует. Командуйте, Брандуков. Взводу к бою, автомобили взять на прицел, а на дорогу выслать двух бойцов и остановить колонну.

— Есть!

Не прошло и минуты, как лыжники изготовились к открытию огня, а к шоссе отправились младший сержант Степанов с разведчиком, одетые в белые маскхалаты с опущенными капюшонами.

Медленно ползли автомобили по заснеженной дороге. Бойцы взвода припали к автоматам, готовые прикрыть огнем Степанова, выскочившего на середину дороги с гранатой в правой руке и трофейным автоматом в левой. До бойцов донесся его окрик:

— Стой! Хенде хох!

Машины остановились. Из их кабин начали выскакивать военные, одетые в добротные белые полушубки. С пару минут они, видно, «выясняли отношения», а потом бросились друг к другу, обнялись все разом, сбились в тесный кружок.

Тут уж и взвод не удержался рванулся на шоссе и начались объятия, поцелуи, крики:

— Ура танкистам! Слава героям подмосковной битвы! Привет лыжникам фронта!