Огненная земля

Десант высадился между двумя озерами, на бугристое, поднятое террасами побережье, удобное для противника. Немцы, закрепившись на террасах, могли скрытно накапливать войска в складках местности и также скрытно передвигаться по своим тыловым дорогам. Войска по шоссе подходили из Керчи на автомашинах, сгружались на северной стороне озера, у правого фланга и потом пешком рассредоточивались по фронту. Подвозилась артиллерия. Кое–где вспыхивали стекла стереотруб и биноклей. Десант рассматривали, изучали, намечали места, куда ударить. Неторопливо прошли самоходки «Фердинанды». K левому флангу один за другим направились средние танки. Желтые клубы пыли рассосались в воздухе. Танки появились и против позиций моряков.

Догорали подбитые еще ночью катера. Уцелевшие люди катерных команд влились в десант. Их можно было легко отличить по костюмам из черной кожи, высоким сапогам и кожаным зюдвесткам.

Дым, замеченный с таманского берега, поднимался от катеров. Под высоким солнцем ярко белели стены разбросанных по взгорью домов. Снаряды разрушали рыбачьи домики, «о не поджигали их.

Степняк с Горленко обменивались улыбками, удовлетворенно вслушиваясь в работу батарей Большой земли, но к покашливанию трехдюймовки относились скептически. Горленко лежал на ватнике возле пулеметного расчета Шулика. Батраков смотрел сейчас на Горленко, на беленький ободочек воротничка, подчеркивающий загорелую его шею — «когда только успел пришить?» — и молчаливо одобрил этого всегда подтянутого и спокойного офицера. Конечно, десант попал в опасное положение. Пока не предвиделось ни смены, ни поддержки. Форсировать пролив до сумерек Мещеряков безусловно не позволит. И таким людям, как Горленко, а их было большинство, не нужно ничего объяснять и доказывать. Они отлично понимали свое положение и приготовились разумно расходовать свои силы.

Пока потери численно не велики. Плацдарм простреливался ружейным и пулеметным огнем. Пули свистели, к ним привыкли. Убитых не убирали до ночи, они — свои и немцы — лежали и позади, где прошла десантная атака, и впереди на взрытой снарядами земле. Раненые почти не покидали передовой, хотя можно было перебраться в школу, где армейцы оборудовали госпиталь. Моряки сами перевязали товарищей и, пользуясь сравнительным затишьем, лопатами вырезывали для них укрытия–ниши.

Затишье нервировало. Все чаще головы поворачивались к морю, сверкавшему под солнцем, как стеклярус. Предвиделась штилевая погода, но пока шла высокая зыбь. Берег шумел. Пролив держался под прицельным огнем. Немцы только ради «психического воздействия» через равные промежутки времени выпускали по морю серию снарядов, поднимавших красивые колонны из воды, прикрытые причудливыми шляпами дымка. Выгоревший «морской охотник», подбитый зыбью на мелководье, теплился тонкими, струйчатыми дымками. Возле него то опускался, то поднимался перевернутым днищем мотобот. Казалось, какая‑то огромная рыба подплыла к еще теплому телу и тосковала возле него.

В девять часов десять минут в небе появились черные точки. Из глубины Крыма шли самолеты. Против воздушной атаки десантники пока были бессильны. Батракову невольно представился с воздуха их плацдарм под сиянием солнца. Ярко очерченная, как будто разжатая подкова, упершаяся краями в море, и черные куколки людей, приникших к брустверам. Если придут пикирующие самолеты, куда спрячешься от них? Еще ночью Цыбин обнаружил в захваченном складе батареи дымовых шашек. По его инициативе автоматчики установили дымовые шашки в разных местах, прикрыв поверху сухим бурьяном. Зажечь шашки? Но уже было поздно. Не разгорятся и только помогут врагу ориентироваться. Воздух наполнился оглушительным ревом моторов. Тени машин упали на землю, и сразу же стало как‑то холодно. Батраков увидел побелевшее лицо своего ординарца, округлившиеся глаза, нервное подергивание щек, какое‑то беспомощное выражение на его лице. Батраков притянул к себе Горбаня, толкнул шутливо в бок и прокричал своим глуховатым голосом: «Саша, живы будем, не помрем! Береги самое главное черепок!»

Первое звено пикирующих бомбардировщиков, словно по команде странно перевернулось и ринулось вниз. Гул, свист, блеск крыльев и тупоносых кабин. Их недаром называли «козлами». Они и в самом деле были похожи на горных козлов, бросавшихся со скал вниз головами. Грохот и ураганный вихрь пронесся вместе с осколками и песком. И снова все это повторилось, и еще раз…