Огненные палаты

Но Пит оказался проворней. Он ухватился за край двери и изо всех сил шарахнул ею с размаху первому солдату в лицо. Послышался хруст костей, из носа у солдата фонтаном хлынула кровь, и он с бранью рухнул на пол.

Но уже надвигался следующий. Темноволосый, с багровым шрамом через всю щеку. Пит всадил ему кинжал в руку, обезвредив ровно на столько времени, сколько требовалось, чтобы выскочить из комнаты.

Уже мчась через две ступеньки по лестнице, он понял, почему тот малый в доме Фурнье в Ситэ тогда показался ему знакомым. Это был тот самый капитан, который устроил разгром в пансионе, где он останавливался в Бастиде.

Человек Видаля.

Если у него еще и оставались какие-то иллюзии относительно намерений его бывшего друга, теперь они развеялись как дым. Возвращаясь мыслями к их последнему разговору в чужом доме на улице Нотр-Дам, Пит был потрясен тем, как сильное желание помириться с Видалем ослепило его.

Рейдон распахнул дверь на улицу, надеясь сбить преследователей с толку и заставить думать, что он побежал на улицу Пенитан-Гри, сам же вернулся обратно к двери под лестницей, которая вела в лабиринт расположенных под домами туннелей. Видаль знал университетский квартал Тулузы так же хорошо, как и сам Пит. Их студенческие годы прошли здесь, на этих узких улочках и в переулках вокруг Коллежа-де-Фуа, равно как и в закоулках, связывавших здание гуманитарного коллежа и maison de charité. Но подземные туннели были прорыты не так давно. Пит сделал ставку на то, что Видалю ничего не известно о том, что подвалы под улицей теперь связаны друг с другом.

Отводя от лица паутину, Пит зашагал по подземной галерее. Сейчас он не испытывал ничего, кроме холодного желания отомстить. До сих пор всякий раз, когда Жан Баррель с амвона призывал гугенотов подняться на борьбу с угнетателями, Пит отстаивал необходимость мирного сосуществования. Когда его товарищи говорили о притеснениях, он отвечал, что не все католики таковы. Все, с него хватит. Теперь, когда начнется битва, он выйдет на баррикады вместе со своими братьями-протестантами и будет сражаться.

В груди у него щипало – от горечи предательства ничуть не меньше, чем от быстрой ходьбы. Пол пошел под уклон вверх, и Пит зашагал шире, касаясь рукой стены, чтобы в темноте не промахнуться мимо места назначения.

Нащупав веревочную лестницу, он полез по ней вверх и, выбравшись на небольшую площадку перед очередной дверью, отодвинул засов. Тихо открыв ее, чтобы не выдать себя шумом, он переступил через порог и очутился в подсобном помещении протестантской книжной лавки на улице Пенитан-Гри. Оставалось лишь надеяться, что тут его никто не поджидает.

Мину проводила взглядом Эмерика, который вывел мадам Буссе, по-прежнему оглушенную и еле волочащую ноги, со двора на улицу, и вернулась обратно.

Вопреки всему, она ощущала странное спокойствие, как будто все события последних нескольких месяцев подводили ее к этому самому моменту. Город по ту сторону обезлюдевшего дома притих, словно собираясь с духом перед тем, что должно было произойти. Так, летом, когда с гор шла гроза и над стенами Ситэ собирались черные тучи, Мину костями чувствовала надвигающуюся бурю.

Все ждали. Все затаили дыхание.

Ей следовало бы бояться, Мину отдавала себе в этом отчет. Но в то же самое время она чувствовала себя свободной. Не запертой больше внутри душного кокона женской половины дома, а самостоятельно определяющей свою судьбу в этом большом мире. Если им удастся выбраться из Тулузы до того, как начнутся бои, все еще может закончиться благополучно.

– Господи, только спаси и сохрани Пита, – произнесла она вслух, уже даже толком не понимая сама, кому молится.

Пит вытер окровавленные руки о штаны, оставляя бурые следы на материи. Потом в очередной раз выглянул в щель в ставнях, которыми была закрыта витрина книжной лавки. Улица Пенитан-Гри была все так же безлюдна. Ни Видаля, ни его людей видно не было.

– Все в порядке, сударь? – с тревогой в голосе спросил книготорговец.

Некогда кругленький, как вальдшнеп, теперь старик исхудал до костей. Его длинная седая борода свалялась неопрятными клочьями.

– Когда я уйду, заприте дверь на засов и никого не впускайте, – велел Пит.

Надежда в глазах старика потухла.

– Значит, это правда, что гугенотская армия войдет в город сегодня ночью? Я видел, что многие покинули свои дома, но надеялся, что это очередная ложная тревога.

– Никуда не выходите из дома, – повторил Пит.

– Все кончится быстро, сударь? – спросил старик. – Говорят, Орлеан пал за считаные часы. Католики сдались, и гражданское население почти не пострадало.

– Теперь все в руках Господа, – сказал Пит, наблюдая за конюшней на противоположной стороне улицы. И молясь и надеясь, чтобы хоть краешком глаза увидеть Мину.

Вместо этого на улице показалась одинокая фигура Джаспера Маккона, направлявшегося к своему дому. Пит вздохнул с облегчением. Две шпаги всяко лучше, чем одна.

– Сударь, я вас покидаю. Я перед вами в долгу. Заприте все двери.

– Храни вас Бог. И Тулузу тоже.

Глава 52