Огненные зори

— Эй ты, уберешься или нет? — Офицер с силой потряс ее за хрупкое плечико. Беретка слетела с головы девушки. В тот же миг он одним махом разорвал ее одежду, обнажив девичью грудь. Полковник опустил руку, так и не подав знака открыть огонь. Глаза его засверкали. Лицо порозовело. Он с явным интересом разглядывал девушку. В какой-то миг вспомнил свою жену в молодости и знакомых женщин. Он и не подозревал, что среди крестьянок может быть такое совершенство.

Девушка по-прежнему стояла перед отцом, закрыв его своим хрупким телом. Она стискивала зубы, жмурилась от солнца. Тело девушки словно было рассечено пополам. С одной стороны — изодранная одежда, а с другой — полуобнаженная статуя. Онемел не только безжалостный командир. Онемели солдаты, поднявшие винтовки в ожидании команды «Огонь!». Послышались стоны. Старики опустили головы, старухи стали креститься сухими костлявыми руками.

— Стыда у вас нет! Господи, покарай их!

— Лучше убейте! — закричали женщины. — Не держите ее так, не срамите перед всем селом!

Взгляды всех были устремлены на девичью грудь, колыхавшуюся от волнения в ожидании выстрела. Девичья грудь против винтовок. Сельские мироеды, сидевшие на старых партах под большим орехом и только что кричавшие «Смерть, смерть!», онемели.

— Эй, Искра, прикройся! — спохватился кто-то. Девушка судорожно подняла с земли берет и стыдливо прикрыла обнаженную грудь. Она словно только сейчас поняла, что не расстреляна.

Мать девушки, одетая в черное платье, стонала и металась перед цепочкой солдат, окружавших место расстрела. Она сняла с себя накидку и пыталась прикрыть свою полуобнаженную дочь. Офицер сильно толкнул женщину, и она, рыдая, упала. Дочь только теперь осознала весь ужас происходящего. Взгляды людей пронзали ее как кинжалы. Она дрожала и сжималась от стыда. Ей хотелось крикнуть: «Стреляйте, стреляйте, скорее, скорее!»

2

И теперь, столько лет спустя после того сентябрьского дня, перед глазами убийцы все еще стояла молодая грудь. И теперь он видел перед собой не увядшую женщину, а ту дерзкую девушку, которая покорила его красотой своего тела, обезоружила и заставила подарить жизнь ее отцу и ей самой.

Сейчас суд должен был решить, что перетянет на весах правосудия — милость к одному человеку или смерть сотен. Могла ли капля милосердия искупить столько пролитой крови!

Еще ребенком Искра видела, как каждый вечер к отцу приходили крестьяне. И он, их любимый учитель, допоздна говорил с ними, читал им книги, они что-то обсуждали. Девочка ложилась спать, а они все еще разговаривали, а иногда засиживались до утра. Потом в селе появился клуб, и над ним взвилось красное знамя. Искра была уже школьницей и помнила, как под этим знаменем собирались и стар, и млад. В клуб приходили взрослые, а во дворе играли дети. Но детские игры не удовлетворяли девочку, и она пробиралась к отцу, в клуб. Слушала, но не понимала, о чем говорят взрослые. Запомнился ей один вечер. Говорили о России, где был голод. Страшная засуха сожгла все Поволжье. Дети умирали с голода. Интервенция продолжалась, страна была охвачена гражданской войной. Рабочие и крестьяне боролись за новую власть. Искре запомнилось одно имя — Ленин. Он заботился о сохранении власти рабочих и крестьян, но не забывал и о голодающих детях. Искра представляла Ленина среди детей, голодных, с протянутыми ручонками. Что он может сделать? Где достанет хлеба, чтобы накормить их, где возьмет одежду для них?

В тот вечер коммунисты решили собрать одежду, деньги, вагон жита и послать в Россию. Искра не спала всю ночь, ей казалось, что кто-то помешает этому. Отцепит вагон, и он не уедет. Дети погибнут. От взрослых она узнала, что правительство земледельцев не только согласилось пропустить вагон в Россию, но и решило не брать никакой пошлины. И все же во сне она часто видела, как темной ночью, когда поезд останавливается на продолжительную стоянку, кто-то тайком отцепляет вагон с хлебом и одеждой. Ей снились голодные русские дети. Она мысленно ехала в вагоне до Черного моря, там вагон грузили на большой пароход, который наконец-то привозил ее в большую страну, где их встречал хозяин, самый многодетный на свете отец — Ленин.

Воскресенье. Молотьба. Такого урожая в селе еще не было. Пыль от молотилки застилает небо. И в этой пыльной дымке, душной, знойной, видно, как каждый наполняет мешочек для голодающих. Мешочки эти свозят к дому Искры. Там — склад. В этом доме — не только жито. Здесь — любовь к братской стране. Она переполняла и ее детскую душу. Искра следила, кто сколько дает. Это было для нее мерилом любви и верности.

Зерно и одежду приносили не только коммунисты, но и все честные крестьяне. Кто скупился, отговариваясь, что мало родилось в этом году, у того Искра по-детски выпрашивала:

— Ну еще один кутел[23], дядя, еще одному ребеночку. Русские однажды принесли нам свободу и снова принесут ее.