Огненный дождь

Сначала воевода Лисов просто не понял, что случилось: в рядах атакующих случилась замятня, вроде даже коней стали заворачивать. Потом – развернувшиеся Туры встретились с пытавшимися удержать коней Лисами и два потока тяжёлой дружинной конницы с грохотом и криками. Их было меньше – почти в четыре раза меньше, но их свежие кони смяли коней Лисов и уже полторы тысячи отборной конницы обратились в бегство. Срывали глотки сотники, метался вдоль строя Осколд, пытаясь удержать своих воинов от позора бегства… Ему это удалось, но с большим трудом и только благодаря тому, что номады так и не рискнули выйти из-под прикрытия леса, в котором, по убеждению Тихослава, сражаться не любили. Побоялись, видно, что в ровном поле их просто затопчут.

… Тихослав ещё бесновался, кричал на бледного от унижения Осколда, на не к месту встрявшего в разговор Басаргу, а его уже ждало новое потрясение. Небольшой отряд – два десятка туров, двигался гораздо медленнее и тише своих товарищей. Обнажённые и поникшие головы, полная тишина. И – пустое седло огромного серого жеребца, двигавшегося – словно понимал, стервец – медленно и с печальным достоинством.

-Что?! – страшным, свистящим шёпотом спросил Тихослав. – Ну, говорите!

-Воевода Рудослав… - сотник-тур всхлипнул, не в силах сдержать горя. – Воевода Рудослав оставил нас! Ушёл в дружину к Перуну…

-Как? Когда?! – Тихослав был поражён, а по спине немедленно потёк ледяной пот. Князь Буйслав Владенской безумно любил своего племянника, что не раз давало повод для самых грязных сплетен. Что-то да будет теперь…

А номады так и не напали. Потом уже, час спустя, когда войско успокоилось и кони отдохнули, разгляда, выдвинувшаяся вперёд прознала – номады ушли. Бросили обоз, добили раненных и пленных и ушли. Куда? Лес – велик и дорог через него – множество. Даже для конницы.

10. Лютень и Буйслав. Лагерь гардарского войска. Ближе к вечеру 13 дня месяца Березозола.

-Что всё же случилось? – раздражённо повторил вопрос Лютень, придерживая коня.

-Князь Буйслав настоятельно просил прибыть поскорее! – оглянувшись на краткий миг, сказал молодой дружинник, заметно напуганный.

-Да что за спешка? – Лютень недовольно поморщился. – Всё одно через пару часов встретимся.

-Не ведаю, княже! – виновато пожал плечами воин.

Ну, проехали через лагерь – шатёр Буйслава находился на противоположном его конце. По мере продвижения вперёд, Лютень отмечал всё более возрастающую активность. Если в частях лагеря, где стояли медведи и даже волки, всё было как обычно, тихо и мирно, то среди туров царило нездоровое оживление. Метались из конца в конец гонцы, воины седлали коней а пешцев кормили кашей и раздавали им по чарке медовухи на брата.

-Что-то не так! – пробормотал Лютень, оглядываясь назад, на охрану. – Что-то очень не так!

Хвала Богам, ждать оставалось недолго. Вот он – шатёр князя Буйслава. Судя по раскатам грома, доносящимся из-за полога, князь Буйслав был очень сильно не в себе. Очень сильно. Неимоверно зол.

Бросив повод Ратше и в очередной раз обойдясь без помощи Мирона, Лютень спешился и быстрым шагом прошёл мимо собравшихся у шатра воевод-туров. Мрачные рожи, у некоторых – даже слёзы. И гробовая тишина. Лишь Славень, старшой ведунской ватаги Туров коротко приветствовал князя. Но голос его был скорее замогильным и Лютень, испугавшись уже всерьёз, в шатёр Буйслава почти вбежал. И замер, изумлённый.

Князь Буйслав стоял посреди шатра, держа в опущенной руке свою секиру и пристально, очень недобро смотрел на вошедшего. Тёмно-серые глаза его были мутны и не выражали никаких чувств. Как и лицо князя, бледное, как у мертвеца.

-Чего ты пришёл? – резко и грубо спросил Буйслав. – Чего забыл?!

-Ты сам меня звал, – удивлённо ответил Лютень. – Вестоношу посылал!

-Да? – в глубине Буйславовых глаз промелькнул разум и тут же угас. – Звал, не звал… Убирайся прочь, косолапый! Я не хочу тебя видеть. Никого видеть не хочу! Все убирайтесь!

Лютень внезапно успокоился. Медленным, нарочито медленным шагом он прошёл к топчану, заменявшему Буйславу ложе и уселся. Прихлебнул из чарки, поморщился – Буйславу всегда нравились кислые заморские вина, в то время как Лютень предпочитал пресный мёд и квас.

-Не нравится, не пей, – огрызнулся угадавший его мысли Буйслав. - И вообще, пошёл вон!

Лютень усмехнулся. Чувствовалось, что истерика, безумие покидают князя-тура, он опустошён, но спокоен.

-Что случилось-то?

-Рудослав…

-… Рудослав?! – рассмеялся Лютень облегчённо. – Что он ещё натворил, что теперь тебе придётся расхлёбывать, брат-князь?

-Да уж, натворил, - вздохнул Буйслав, опускаясь рядом с ним. – Умер он. Погиб. Гонец только что прискакал: Лисы воеводы Тихослава сцепились с номадами, мой обормот каким-то образом там оказался, влез в драку. Ну, и нарвался на стрелу!

-Рудослав?! – вновь повторил Лютень. Он уже не смеялся, пытаясь осознать новость. Рудослава – мерзавца, негодяя; лихого воеводы и отличного соратника – больше не было в живых. Перун забрал его к себе так рано…