Огненный крест. Бывшие

Пока под Верденом продолжалась изнурительная борьба, истощившая резервы обеих сторон — французы несли не меньшие потери, чем немцы, — австрийский главнокомандующий Конрад фон Гетцендорф предпринял смело задуманный поход на Италию. Австрийские войска, наступая из Южного Тироля, продвигались к равнине реки По и грозили отрезать от базы все главные итальянские силы, боровшиеся в горах Карсо, на путях к Триесту.

Как и в 1914 г., союзники обратились к России — и русская армия, пополнившая свои потери, значительно усилившаяся количественно, если не качественно, снова, ранее намеченного срока, перешла в наступление.

22 мая армии Юго-Западного фронта под начальством ген. А. А. Брусилова (который незадолго перед тем сменил ген. Иванова) прорвали в нескольких местах неприятельский фронт на Волыни и в Галиции и начали быстро продвигаться вперед, занимая города Луцк, Дубно, захватывая сотни тысяч пленных.

Блестящая русская победа над австрийцами сразу же ликвидировала итальянский поход ген. Конрада фон Гетцендорфа, который к тому же был обвинен в том, что не предусмотрел русского наступления; он вынужден был сложить командование. Италия была спасена от страшной угрозы. Но «брусиловское» наступление отразилось и на бое под Верденом: немцы вынуждены были спешно отправить подкрепления на Восточный фронт и у них больше не осталось резервов для продолжения верденской «борьбы на истощение».

Русская победа на Волыни была первым крупным успехом союзников после долгой полосы неудач…

Наступление на Юго-Западном фронте успешно развивалось; из Волыни оно распространилось на Галицию и Буковину. Уже за первые три недели наступления число пленных (главным образом австрийцев) превысило 200 000.

Атака под Верденом прекратилась. Союзники в свою очередь перешли в наступление на Сомме; они продвигались вперед очень медленно, с огромными жертвами… но все же продвигались. Если немцам удалось предотвратить одновременное общее наступление союзников — они уже не могли помешать тому, что к середине лета инициатива попала в руки их противников: на обоих фронтах Германия вынуждена была перейти к обороне…

В двух вопросах — польском и еврейском — русская политика, быть может, не удовлетворяла союзников, но такт и лояльность не позволяли им вмешиваться во внутренние вопросы русской жизни. Как русскому правительству не приходило в голову советовать Англии ввести гомруль[6] для Ирландии или Франции — отменить закон против монашеских орденов, так и союзные правительства не считали уместным требовать от России каких-либо внутренних реформ…

Некоторые английские финансовые круги с лордом Ротшильдом во главе с самого начала войны пытались добиться через русского посла в Лондоне, графа Бенкендорфа, изменения законов относительно евреев; но Государь тогда же — осенью 1914 г. — категорически запретил давать какие-либо обещания. Указания в этом смысле повторялись затем неоднократно.

Когда русская парламентская делегация была в Лондоне, ее председатель А. Д. Протопопов, несколько смело заверил лорда Ротшильда на одном банкете, что еврейское равноправие будет вскоре осуществлено в России. По возвращении в Петроград А. И. Шингарев сделал 19 июня доклад в военно-морской комиссии, в котором доказывал, что в целях облегчения выпуска союзных займов в Америке необходимо провести реформы в пользу евреев; известный банкир Яков Штифф, считавшийся германофилом, обещал в таком случае сам выпустить заем для русского правительства…

Такая постановка вопроса вызвала возмущенный протест представителя правых Н. Е. Маркова (в Думе. — Ю. В.). «Вопрос ясен: Его еврейское величество Яков Штифф приказывает союзникам заставить Россию провести внутри своего государства желательные Его величеству реформы… Нам приказывают… Вы ведь не говорите, что Яков Штифф прав, а вы говорите, что иначе вам не дадут денег. Значит, вам приказывают, иначе вас заставят…»

А. И. Шингарев счел нужным подчеркнуть, что его доклад — только изложение фактов, а не его собственные аргументы. «Я такого аргумента не могу вынести, что под давлением требований Россия должна уступить…»

Государь продолжал считать, что всякие внутренние реформы должны быть отложены до окончания войны (автор книги замечает, что, по существу, равноправие — и даже более того — было; например, в 1916 г. на 1-й курс медицинского факультета Одесского университета поступило 586 человек, из них — 390 евреев! — Ю. В.). Он был уверен, что союзники сами слишком заинтересованы в безопасности России, чтобы из-за «еврейского вопроса» задерживать поставку военного снабжения…