Огненный крест. Бывшие

Можно представить, что было бы с людьми, кто, как вы, призвал бы к сохранению памятников культуры в годы, когда вы держали народ за горло. А вы по-другому с ним и не обходились. Вы все 70 лет только держали его за горло и давали дышать ровно столько, сколько нужно, чтобы лишь работать, с утра до ночи работать, ни о чем не помышляя…

Вы пуще кары небесной боялись свободной, независимой мысли — и это сотворил ваш Ленин. Это он научил вас поклоняться одному богу — диктатуре, всемогуществу генеральных секретарей и их окружению, террору…

Это он, ваш богоносец революции, раз и навсегда замкнул уста огромному народу. И с тех пор десятилетиями звучит только его речь, его брызжущее нетерпимостью к самостоятельной жизни слово. Вы любовно хранили изданные вами 55 томов той преступной программы, по которой разрушалась Россия.

«Борьба, ожесточенная до звериной злобы».

И вы рассуждаете о созидательности, об искажении учения, о непрочитанных страницах учения, о бессмертии дела гениального вождя. Да от непрочтенных страниц у всего народа разом встанут волосы дыбом. Только опубликуйте настоящего, «засекреченного» Ленина.

Каменные истуканы этого величайшего диктатора в истории нашего Отечества заполонили города и села России. Все эти партийные памятники (не только ему) — огромный каменный горб на теле русского народа, огромное и смертельное увечье народа, его тяжкая и трудно, безмерно трудно излечимая болезнь…

Ненависть к бюрократии у нас особая. Она, так сказать, от самих основ жизни. В ней, этой ненависти, запеклись вся боль и негодование народа, скорее даже презрение. И адресована эта ненависть бюрократии партийной — здесь счет за все: почти вековое глумление, обман и принуждения.

Мы, по существу, пребывали в крепостном состоянии. Положение любого мало-мальски значительного бюрократа больно давало нам это понять. А рабство растлевает — эта истина за тысячи лет истории человечества нашла самые веские доказательства и примеры.

У генсеков — от самого первого (и Главного Октябрьского Вождя в том числе, хотя он генсеком не числился) до откровенно вороватого Брежнева — имелся один бог, один «родной отец». Это он возводит их в генсеки, это он удерживает их у власти и превращает народ в покорную массу, это он дает возможность едва ли не вековую нужду и тяготу жизни выдавать за благо и болтать, болтать, обещая рай. И этот божище — КПСС.

Все эти молотовы, вышинские, берии, кагановичи, брежневы, андроповы… — других и не мог вырастить ленинизм. Главное было — сила, насилие, это определяло ценность человека (а не ум и культура), его общественную и государственную значимость. И взошли поколения шутов, иначе этих надутых марионеток при генсеках и назвать нельзя, но, само собой, шутов и марионеток зловещих, коварных. По их воле и предначертаниям жизнь превратилась в надругательство.

Брежнева народ не хоронил — хоронили его партбюрократы и КГБ (на этом ордене подслушивателей, провокаторов и лжецов преимущественно и держалась его власть), а народ просто свалил его в яму, как гнилое, отравленное мясо…

Угробили непримиримостью, ложными, утопическими путями движения в светлое завтра десятки и десятки миллионов, а нынче спокойно говорят: стоп, ошиблись, давайте искать новые пути.

Ищите, но только без нас…

На насилии, зле нельзя и невозможно вырастить добро — это исключено.

И теперь культуру (и даже быт) этого мира, беспощадно, с проклятиями расколотого на ничтожные куски в семнадцатом, собираем по крошечке.

После 70 с лишним лет издевательств, унижений, террора, торжества тупости собираем с прилежанием и грустью.

Та кровь, которая была пролита, та искривленная, испохабленная жизнь, которую мы получили взамен, заставляет это делать. Другого ничего не остается.

Перо Чернышевского вывело эти слова: «Добро без оскорбления зла невозможно». Когда я впервые выхватил их из рядов строк, я замер: это именно так! Только так!

Вечная память тем, кто не смирился с моралью насилия и благоразумия всех — и сгинул, растоптанный.

Память тем, кто вопреки унижениям, гонениям распрямился.

И память тем, кто не принял догм, обязательных для выживания (пусть жизни даже не шибко благополучной, а может, и вовсе не благополучной, но все же жизни!), и рухнул: кто с дырой в черепе, кто от лагерных мук, кто от горя и травли, гонений. Всегда правый народ.

Разве пулю в череп посылает непосредственно сам диктатор? Разве миллионы лживых газет и книг — только один он — диктатор? Разве не сам диктатор — эти толпы от горизонта до горизонта: одни слова, один шаг, одно пламя ненависти?..

Вечная память тем, кто не пал на колени перед богоподобностью авторитетов гениев и лег в могилу, кто шагнул в небытие через муки одиночества, презрение, наветы, проклятия — но шагнул, не дрогнул…

Вечная память вам, люди!

Вечная память тем, кто прошел через всеместное отступничество, хрюканье дрессированной прессы, палачество, не замаравшись и не оскотинясь… Прошел — и рухнул, отравленный ядом самого воздуха и их слов, их выражений глаз и пожатий рук… Всегда правый народ.