Огненный крест. Бывшие

Из какого же темного, кнутового бесправия и вековой нужды глянули на нас эти песни!

И какой же грех людей такой судьбы подтолкнуть, а после принудить к несравненно более жутким испытаниям, которые уже и судьбою наречь нельзя. Одна гибель и мука.

А вы, кто имеет наглость обманывать, присваивать, терзать, давить и грести все под себя, грести… — неужели вы не сознаете, что творите с поверженным, изрыгающим кровь народом?! Неужели вы все — только жадность, только власть, только хамство и насилие?!

Кто же вы?

Кто ваши матери и отцы?

Чего заслуживаете — это вы знаете?!

«Тюрьма — исстари неотъемлемый элемент русского быта и русской культуры, — повествует в своем справочнике Жак Росси. — Она отражена в творчестве крупнейших русских писателей прошлого и настоящего. Россия не единственная страна, где виднейших мыслителей и писателей непременно бросают за решетки. Но она единственная, где в течение столетий, невзирая на войны и революционные перемены, это последовательно продолжается и поныне, в век спутников. Советский Союз немыслим без тюрем, лагерей, цензуры…»

Большевизм счел для себя все дозволенным, потому что присвоил право выступать от имени народа. И все, что делал, когда переступал черту человеческого, оправдывал благом народа, высшими интересами трудящихся.

Тюрьма уже воплощала не только замиренный народ, она выполняет отныне и чисто «воспитательную» функцию.

Вымирание, истребление ослабляют конкуренцию в обществе — это оборотная и совершенно неожиданная сторона террора. И это еще один смысл и довод в пользу террора. Для социальной группы, которая захватила власть, это имело первостепенное значение.

«Чтоб кровь не обрызгала гимнастерку».

Сталину по нутру было единообразие — это черта натур неразвитых, деспотических. Он всю Россию обрядил в форму, в ней щеголяли даже работники сберкасс. Мундир, погоны, «фрунт» — это грело Чижикова. Но он умел ставить и спектакли доброты и ласки. Он, презирающий людей…

Он накручивает патефон и слушает грамзаписи, а на круглых наклейках царапает пером «народная» или «ненародная». Так определяется судьба композитора и музыки. В общем, досуга нет — есть неусыпный надзор.

Он стравливает людей, особенно же горазд их напаивать. Пьяные несдержанны, он узнает, что они думают, а самое важное — надежны ли. Его попойки принимают унизительно-хамский характер. От необходимости пить, и пить до блевотины, не избавлен никто. Этот прием появился не сразу, а после ознакомления малограмотного диктатора с историей царствования Петра Первого.

Когда ненавидят и враждуют, на поверхность вырвется все тайное и сокровенное, как раз то, что ему и нужно.

Вкусы, его привычки, политические наставления (их нельзя назвать ни теорией, ни философией — это именно наставления; ближе всего они к воинским уставам) въедаются в души сотен миллионов людей, обращаются в естество повседневных отношений. В него исступленно верят, ему поклоняются, за него размозжат череп любому, даже младенцу. Вера эта штампует миллионы подобных ему, можно говорить, что миллионы отражений «гениального» вождя несметным количеством осколков рассеяны по Руси.

На его долю выпала убойно-страшная работа, первыми подручными в которой оказались ВЧК-МГБ. Их нынешний заместитель — КГБ — все та же тайная служба по укрощению людей во имя власти генсеков и их приближенных, сгусток зла и преступности[136]. И всем строем, почти без потерь, они дружно шагнули в «демократию» (после августа 1991-го) — а как без них на Руси? То-то, без сыска люди не могут, наипервейшее заведение…

Заслуживает внимания приветствие Исполнительного комитета Коммунистического Интернационала товарищу Сталину в 1938 г.

«…Всюду, где грозила Советской республике опасность, Ленин слал и народ звал тебя, товарищ Сталин. Послушный велению партии и зову народа, ты ушел защищать Царицын, и вместе с незабвенным Кировым ты защитил его (если бы Кирова и впрямь угробили враги партии, не Сталин — сколько же они, большевики, за одну его жизнь готовы были сгноить сотен тысяч людей, какой дикий расчет! — Ю. В.). Ты ушел в боевом содружестве с Фрунзе и Ворошиловым громить Деникина и Врангеля, и ты разгромил их…»

Вот так: пошел и разгромил…

Что ж было в таком разе брать с простого человека. Он тоже славословил вождя, но только криком одинокого петуха. Авось услышат… поднатужусь — гляди, и услышат. А это надежда: и уберечь может или ослабит тяготу жизни, а то и вообще прибытком обернется. И кукарекали миллионами голосов… Сталин!!