Огненный рубеж

Сатылган с большим удовольствием изучал искусство войны. Отец постоянно напоминал о том, что когда-нибудь придет время идти ему на войну во главе отважных уланов. Предстоит Сатылгану воевать под бунчуком крымского хана наравне с другими родовитыми беками и мурзами.

Юноша вбежал в оружейную залу, весело насвистывая. Отец уже рубил во все стороны воздух, разминая крепкие жилистые руки. Увидев сына, он встал в позицию и отсалютовал клинком, как показывал Фридрих. Сатылган снял со стены рапиру, повторил его жест. И тут же сделал выпад, целясь в предплечье. Удар за ударом Сатылган надвигался на отца, постепенно тесня его к сваленным в углу проржавевшим латам. Нур-Девлет бойко парировал удары саблей, но было видно, что он значительно уступает сыну в скорости и ловкости. Через несколько минут юноша обманным движением выманил отца вперед и молниеносным ударом кольнул его в плечо.

На рубашке Нур-Девлета выступили алые прожилки. Сатылган, отбросив клинок, принялся останавливать кровь.

– Оставь, сын, это пустяшная рана. – Хан присел на дубовую скамейку и воткнул саблю в пол. – Ты хорошо овладел оружием неверных. Но если ты нарвешься на сильного противника, шпага может проиграть сабле – сабля и рубит и колет, а шпагой можно только заколоть. Это красивая игрушка. На узкой улочке да в умелых руках, вроде твоих, она может спасти жизнь. Но мы воюем больше в степях, на конях, и здесь без сабли никак. Помни об этом.

Юноша ответил:

– Ата, я буду следовать твоим словам! Я напою кровью неверных свою саблю! Клянусь Аллахом, ты увидишь, как твой сын прославит имя рода Гераев!

Хан усмехнулся.

– Скорее тебе придется обнажить саблю против единоверцев. Со дня на день я жду вестей с северных застав о новом походе на нас Большой Орды. А приведут их сюда наши же соплеменники – ширинские беи, которые никак не могут поделить власть в степи. Боюсь, нас ждут недобрые времена. А еще мои люди из Стамбула сообщали, что скоро в Каффу прибудут корабли османов – султан Мехмед пришлет новые полки янычар. Там нет никого из гяуров, все до одного правоверные, но что нам с того – палачам султана без разницы кого душить – мусульманина, христианина или иудея.

– На все воля Аллаха, ата, – раздался звонкий, почти девичий голос от двери. Отец и сын обернулись: в залу вошел Джанай. Он подошел к хану и поклонился ему. – Не первый раз нам сражаться, отобьемся, Иншаала!

– Иншаала, дети мои. – Нур-Давлет привстал и прошелся по зале. Потом повернулся к сыновьям и спросил:

– Джанай, ты выполнил мою просьбу?

– Да, ата. Последние две недели я провел в Каффе. Ходил по рынкам неузнанным, переодетым в купца, слушал разговоры тамошнего люда. Общался с купцами из Киева, Москвы, Казани и Хаджи-Тархана.

– Что говорят обо мне люди?

Джанай наморщил лоб и ответил:

– Ата, прости, но очень мало хорошего.

– Что именно? Говори как есть.

Юноша нахмурил брови:

– Ата, крымцы очень устали от твоих ссор с братом, моим дядей Айдаром. Говорят, что из-за ваших склок османы захватили весь южный берег у генуэзцев, а ордынцы вот-вот завоюют северную часть ханства. Торговля идет очень плохо, одни убытки. Раньше хоть генуэзцы обеспечивали безопасность купцов, пока османы не вырезали их всех. А еще говорят, что очень ждут возвращения на ханский престол другого твоего брата, Менгли. Мол, при нем был порядок и покой, а при тебе…

Нур-Давлет перебил сына:

– Не эти ли болтуны клялись мне в верности и кричали, что никогда не допустят возврата Менгли на трон? Разве не они схватили моего брата и выдали его султану? А теперь только и делают, что пишут на меня кляузы султану Мехмеду!

Джанай, вздохнув и чуть помедлив, продолжил:

– Ата, ты уже дважды терял престол. И если и на этот раз тебя снова свергнут, то через какое-то время, Иншаала, тебя снова провозгласят ханом.

– Сын мой, неужели все так плохо? Это так говорят люди на рынках?

– Ата, я разговаривал с литовскими и московскими купцами. По их словам, в государствах этих очень уважают ханов, потомков рода Чингисова. Тамошние государи дают всем прибывающим татарским воинам землю и жалование. В Литве татарам пожаловали удел, где правит темник Яголдай[24], недалеко от Курска и Оскола. И в Московском княжестве есть особый удел[25], где правит хан.

Сатылган фыркнул и покачал головой.

– Зачем гяурам оказывать такую честь мусульманам? Тем более что мы часто воюем друг с другом.

– С Москвой мы еще никогда не воевали, – возразил Джанай, – с Литвой тоже, это все Ахмат на них в походы ходит. Просто гяуры давно поняли, что только татары могут их научить, как воевать против Орды, и за это они воздают татарским служильцам должные почести. Купцы говорили мне, что правитель татарского Касимовского ханства из рода Чингисова при дворе московского государя сидит по правую руку от него, и великий князь часто ездит к нему в гости.

– Астагфируллах, брат. А креститься этот хан касимовский еще не собирается?