Огненный рубеж

После ухода посла бий Аббас достал четки и стал быстро их перебирать. Его темные глаза зло смотрели на венецианское зеркало, подаренное послом. Венецианцы хотят его руками развязать войну с урусами – что ж, это он хорошо понял. Впрочем, джихад – это священный долг каждого мусульманина. Ногайцы сами давно хотели отправиться в большой набег. Очень скоро наступит весна, и Ногайская Орда пойдет в поход на Москву. Это будет славная охота, о которой веками будут слагать степные легенды!

Бий хлопнул в ладоши. Вошел слуга.

– Приведи ко мне вечером русских наложниц, что взяты недавно полон. И смотри, чтобы не было порченных уланами – голову отрублю! А пока дай мне лук и выведи во двор пленных урусов – всех, что есть в зиндане! И муллу позови – скажешь неверным, что те из них, кто отречется от своей веры, будут помилованы. Иди!

* * *

Турнир в Риге собрал множество рыцарей со всех концов Европы: французы и англичане, итальянцы и испанцы, немцы и поляки. Блеск их доспехов слепил сошедшуюся публику. Весь цвет европейского рыцарства собрался здесь, в краю, где еще бились с язычниками последние крестоносцы. Город пестрел знаменами, привезенными из дальних краев…

Герольды объявляли одного за другим прославленных рыцарей. Дамы на трибунах кидали свои платочки на кончики копий железным всадникам, торжественно шествовавшим с оруженосцами по заснеженной земле.

Среди тех, кто вышел на арену, были Сатылган и Джанай. Немало серебряных грошей пражской чеканки пришлось заплатить братьям маршалу, чтобы их допустили к участию. Но теперь, когда они скакали в одном строю с другими рыцарями под восторженный рев толпы, им было абсолютно все равно, сколько звонкой монеты потрачено.

– Ну что, Джанай, – прокричал Сатылган, – покажем этим неверным, как воины Аллаха могут сражаться, а? Ты посмотри, сколько железа на них – и все будет наше!

– На все воля Аллаха! – выкрикнул Джанай.

– Амин! – заключил Сатылган и пришпорил коня.

Когда пришло время первой сшибки, Сатылган поднял коня на дыбы и гордо вскинул копье в небо. Его противник – рыцарь в черненом венецианском панцире – опустил забрало и пришпорил коня. Сатылган тоже стукнул коня по бокам пятками и рванул навстречу. Через несколько мгновений всадники были уже друг против друга. Юноша крепко сжал копье и нацелился им в плечо рыцаря. В тот же миг копье его противника впилось в нагрудный панцирь Сатылгана, выгнулось дугой и разлетелось в щепы. Сатылган откинулся назад, едва успев схватиться за поводья. Юноша вернулся на исходную позицию и рванул у оруженосца новое копье. Толпа горожан восторженно гудела, понося «сарацина».

– Брат, крепче прижимай копье к боку. А еще старайся ударить врага пониже, в сердце, – шепнул Джанай, когда поправлял подпругу у Сатылгана.

– Джанай, я уже взрослый, сам знаю.

Сатылган по сигналу маршала начал разгоняться, его противник тоже бросился в атаку.

– Срази сарацина, доблестный рыцарь, – раздавались выкрики в толпе горожан, – повергни его наземь!

Всадники быстро сближались, подымая облачка снежной крошки. В момент столкновения юноша закрыл глаза – его копье воткнулось во что-то и с хрустом переломилось. Сатылган услышал сдавленный крик в толпе и, открыв глаза, оглянулся. То, что он увидел, повергло его в уныние: противник лежал на ристалище, раскинув руки, с обломком копья, торчащим из шлема. Кровь хлестала из-под забрала, стекала на снег. Горожане и прочие рыцари обступили поверженного. Дамы ахали и утирали платочком лицо. По толпе пронеслось: «Благородный рыцарь умер!». Вслед за этим люди стали злобно поглядывать в сторону Сатылгана и кричать: «Смерть сарацину! Казнить язычника на площади!».

Юноша развернул коня и подал знак своим воинам. Джанай с уланами подбежал к брату. Воины обступили братьев полукругом и выхватили сабли.

Маршал турнира поднял руку и крикнул толпе, что это был честный поединок и что смерть несчастного рыцаря произошла по роковой случайности. Тем не менее маршал потребовал от Сатылгана оставить турнир.

– Брат, давай уйдем отсюда поскорее, – заторопился Джанай.

– Но почему? Я же не виноват, я хочу продолжить сражаться на турнире! – возмутился Сатылган. – И как мы теперь вернемся домой без единого гроша в кармане?

Джанай схватил брата за плечо.

– Нас не больше десяти против сотен неверных. Аллахом тебя прошу, именем нашей матери заклинаю – наша смерть здесь и сейчас. Уйдем скорей!

Сатылган протянул руку и одним рывком подсадил брата позади себя.

– Да шайтан с ними, с деньгами! Все равно я славно бился и не опозорил наш род! Да упокоится с миром душа этого несчастного неверного!

– Амин! – сказал Джанай, и братья поскакали к себе на постоялый двор.

* * *

– Царевич! К тебе гонец! – унбаши Хаким, пригнувшись, подошел ближе и продолжил почти шепотом:

– От магистра Ливонского ордена, барон Кенинг. С ним десяток воинов.