Огненный рубеж

– Ата, а хан Ахмат? – спросил Сатылган.

– Ахмат… – зло усмехнулся Нур-Давлет, – если мы с ним в Крым придем, то первыми, кого он казнит после победы, будем мы. Как я могу пойти с ним после того, как он предательски сжег наши города и в полон увел тысячи людей? А с ними вместе мою любимую наложницу Зайнаб! Будь он проклят!

– А Казань, Астрахань, ногайцы? – спросил Джанай.

– Им не до нас сейчас, – ответил хан, – то с Москвой, то с Большой ордой бой держат.

– Орда слаба, ата, – сказал Джанай, – иначе она бы давно вернула все свои юрты, включая наш. И Москву заставила бы дань платить.

– Это верно. Москва в большую силу сейчас вошла. А ну-ка, позовите князя, что нам грамоту из Москвы привез. Хочу расспросить его кое о чем.

Князь Ноздроватый скоро вошел в горницу, отвесил поклон и поздоровался с ханом по-татарски.

– Киняз, – ответил ему по-русски Нур-Давлет, – расскажи-ка мине, кто из царевичей ордынских али еще каких сейчас князю московскому служит.

– Великий хан, – ответил по-татарски князь Василий, – московскому государю служат многие татары. А самый родовитый ныне царевич Данияр, он в Касимове правит.

– Справно служит? Урона чести его нет никакой от твоих соплеменников? Мы же для вас неверные…

– Служит он зело хорошо, государю во всем опора, на Новгород с ним ходил. А насчет веры он сам по себе решает, никто его насильно в церковь не тащит. Захочет – свой храм агарянский поставит, государь ему в том преград не чинит!

– Князь Иван пишет, что как брата меня встретит и воинов поможет вооружить. Неужто ему своих батыров мало?

– Хороших воителей всегда мало, – ответил Ноздроватый, – государь о тебе много наслышан и щедро одарит тебя за верную службу.

– Якшы, – сказал, помедлив, Нур-Давлет, – мне купцы киевские допреж говорили – соплеменники мои, кто шертную клятву князю московскому принес, живут хорошо, достойно. Никого он пока не обделил и всем, кто к нему из Орды пришел, приют дал и корм. Собирайтесь, дети мои. Мы едем в Москву. И да поможет нам Аллах!

* * *

Нур-Девлет с сыновьями и воинами в сопровождении князя Василия Ноздроватого прибыл на Москву в начале мая тысяча четыреста восьмидесятого года. Не передохнув, как был в запыленной дорожной одежде, хан отправился ко двору Ивана Васильевича. Таков был совет князя Василия, который сильно сдружился с бывшим ханом и его сыновьями. Князь очень хотел, чтобы между государем и Нур-Девлетом с самого начала не было обид. Чтоб иные бояре не нашептали ему, мол, бывший хан Перекопской орды челом бить не хочет, а хочет, чтобы Иван Васильевич сам к нему приехал, пешим под уздцы лошадь принял и поклоны бил. Всякое могли наплести…

Иван Васильевич встретил Нур-Девлета в думной палате, сидя на троне в окружении бояр, вместе с женой-грекиней Софьей и наследником Иваном Молодым. Многих татар из разных орд и ханств встречал государь прежде. Всякое бывало. А теперь перед ним должен был предстать потомок рода Чингисова, совсем недавно правивший ханством не намного меньшим, чем Большая Орда, с коей ему предстояло воевать.

Нур-Девлет с сыновьями быстрым шагом вошел в палату и увидел Ивана Васильевича. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, пока Нур-Девлет не поклонился государюв пояс, прижав руку к груди.

– Здрав буди, великий государь! – сказал почти без акцента Нур-Девлет и положил руку на саблю.

– И ты здравствуй, – ответил государь, – многое слышали мы о тебе, Нур-Девлет. Я призвал тебя к себе на службу – вместе против хана Ахмата воевать! Готов ли ты дать шертную клятву мне в том, что верой и правдой служить станешь?

– Готов, государь! Готов быть в дружбе и в любви навек неподвижно!

– Дьяк, – позвал Иоанн Васильевич, – неси шертную грамоту и Коран, чтоб клятву по закону их басурманскому могли все они принесть.

– Государь, всё уже здесь! Арабским письмом толмач шерть написал, дозволь к присяге привести, – скороговоркой ответил дьяк и, склонившись, протянул грамоту Нур-Девлету.

Хан развернул пергамен, испещренный арабицей, бегло пробежал глазами, кивнул и, положив правую руку на Коран, стал читать по-татарски:

– Я, Нур-Девлет, даю шерть Иоанну Васильевичу, Божьей милостью великому князю Владимирскому, Московскому, Новгородскому, Тверскому, Вятскому, Югорскому, Пермскому, Булгарскому и других земель и государю всей России, по своей басурманской вере, на том, что быть мне, Нур-Девлету, под его государевой высокою рукою, ему, великому государю, служить и ему, великому государю, не изменять, и над его государевыми служилыми людьми дурных дел не чинить и не побивать.

А ежели я, Нур-Девлет, не учиню великому государю служить или ежели начну государевых служилых людей побивать, то за такую мою неправду с женами, и с детьми, и со всеми своими людьми помереть мне позорной смертью, и чтоб за нашу неправду, как по земле поедем или пойдем, нас бы земля поглотила. А как по воде поедем, и нас бы вода потопила. Шертую на всем великому государю, как в сей записи писано. Амин!