Огненный шторм

Тихо засмеялись, я взяла ее себе на плечи.

— Спасибо, ценю оказанное мне доверие.

Перейдя на шаг рядом со мной, Эш покачал головой.

— Это кажется слишком простым. Кто бы ни стоял на всем, за блокированием их способностей, он не выпустит их просто так.

— Думаешь, это ловушка?

Он кивнул.

— Уверен.

Идя в самый конец очереди Саламандр, я посчитала их по головам. Немногим меньше пяти сотен душ, считая раненых, которых несли. Ловушка для пятисот людей… если они не смогут выбраться из пещеры, к тому же они были лишены своих способностей. Что с ними станет, если лава дойдет сюда?

Они все погибнут.

Вереница людей перестала двигаться, и я остановилась в десяти футах от последнего Саламандры.

Пета села прямо у меня на плече и посмотрела поверх голов людей.

— Почему они остановились?

Я пожала плечами.

— Может быть, Эш прав, и дверь заблокирована.

Слова вырвались сами, но находившиеся ближе всего Саламандры обернулись и злобно взглянули на меня. Червивое дерьмо, мне нужно научиться держать рот на замке. Пета встала на задние лапы, поставив передние мне на голову.

— Думаю, так и есть. Вам нужно пробраться туда, вам обоим.

Я с неохотой стала пробираться сквозь толпу. Хотя это оказалось довольно просто, потому что они расступались перед нами с Эшем, словно мы были заразными.

Впереди всех стояли Мэгги, Фиаметта и Кактус, который тряс головой почти неистово.

— Я не могу управлять этой стороной своей силы, моя королева. Мне жаль, — сказал Кактус.

У королевы дрогнули плечи, и поначалу я подумала, что она, наверное, разозлилась. И только увидев ее лицо, я поняла, что она плачет.

Королева огня, жёсткая как твердь мира, плакала.

Фиаметта посмотрела на меня, а ее голубые глаза были полны слез.

— А вы двое, вы можете открыть вход в гору?

Первым вышел Эш и прислонил руки к огромной черной двери. Я знала, что за нею: вечноцветущий из-за тепла горы вишневый сад. У рук Эша ничего не возникло, ни линий силы, ни следа зелёного. Он покачал головой.

— Мне жаль.

Ну вот, мой черед. Я вышла вперёд и потянулась к своей силе земли, хотя она и ускользала прочь. Сжав зубы, я прислонила руки к двери и склонила голову.

Позади послышался ропот голосов:

— Что она делает? Она и вправду думает, что мы ей поверим?

Их слова послужили мне необходимым топливом, злость от их отвращения потекла по венам, и я дотянулась до своей силы. Она вспыхнула во мне, и я послала ее в массивную дверь, с трудом распределяя по всей ширине двери.

Я отпустила дверь, и она сразу же начала закрываться. Снова сосредоточившись на силе, я послала ее в дверь ещё раз. Пока я ее держала, по лицу потекли струйки пота. Передо мной красовались вишнёвые кустарники, аромат их цветов проник в тоннель, а к моим ногам приземлились несколько оторвавшихся лепестков.

— Торопитесь, заставь их проходить! — закричала я. Пета приникла ко мне, прижавшись носом к моему уху.

— Что происходит?

Сквозь сжатые зубы, пока громыхала дверь, я процедила:

— Кто-то закрывает дверь, когда я ее открываю.

Это мог быть только один человек: женщина в черном плаще, прихвостень Чёрного Дрозда.

Закрыв глаза, я сдерживала врата, от усилий у меня дрожало все тело. Кто-то прикоснулся к моей руке.

— Ларк, оставь, — сказал Эш.

«Они прошли», — было моей единственной мыслью, когда я ослабила свое воздействие на дверь.

Дверь захлопнулась с громоподобным ударом, сотрясая стены.

С трудом переводя дыхание, я на мгновение упёрлась ладонями в колени, а потом выпрямилась и огляделась. Я не могла поверить глазам. Группа Саламандр не уменьшилась ни на человека.

— Что, черт возьми, с вами такое? Почему вы не пошли?

— Как мы можем тебе доверять? — спросила Мэгги, приблизив свое лицо вплотную к моему. — Может быть, ты обрушишь проход нам на головы, когда мы пойдём.

Послышался не просто согласный шёпот, а рёв солидарности.

Мне вспомнились слова Богини-матери об отце. О том, что страх лишает людей доверия, даже если человек действительно хочет помочь.

— Вы все, только что, сами подписали свой смертный приговор, — тихо сказала я, ощущая глубокое разочарование. А может, даже не разочарование, а печаль и боль от того, что даже когда я попыталась, все равно не смогла помочь им. Потому что в глубине души, не зависимо от того, насколько они меня обижали, и вели себя со мной как с червивым дерьмом, я знала, что не смогу просто стоять и смотреть, как они погибают.

Фиаметта поманила меня отойти с ней чуть подальше. Ее глаза впервые выражали внутреннее напряжение.

— Лакспер, я буду умолять, если придется. Я не смогу остановить поток лавы.

Я нахмурилась, снова подзаряжаясь гневом.

— Ты должна была заставить их пройти. Ты могла бы пройти первой и показать им путь отсюда, тогда этого разговора и не произошло бы.

Она тщательно скрыла эмоции на лице.

— Ты права.

Мои брови взлетели вверх.

— Немного поздновато, не находишь?

Она сжала губы и тут же расслабила их, но у нее не осталось времени для ответа. Позади послышались крики людей и всплески лавы, достигшей конца очереди. Люди рванули вперёд крича, плача и умоляя.