Огненный завет (Братство пламени)

Тэсс не притронулась к ней, пока Фулано не налил себе из того же графина и не выпил.

– Боже, я ужасно наелся, – сказал Крейг.

– Самое время остановиться. – Фулано прожевал оливку и, положив косточку на край тарелки, добавил: – Помните, впереди нас ждет обед.

– А теперь у нас есть другой сюрприз, – проговорил Джеррард, едва касаясь рта салфеткой.

«Вот оно, – подумала Тэсс. – Осужденные поели, их можно вести на казнь».

– Еще один? – Крейг положил вилку. – Эта чудесная долина, необыкновенный замок, эти tapas – у нас сегодня было столько сюрпризов, а вы говорите, что есть еще?

– Нечто действительно необычное, совершенно особенное. Это случается только раз в году, – сказал Фулано. – Но чтобы увидеть то, о чем я говорю, придется снова полетать на вертолете. Я уверен, что вы еще не отдохнули от предыдущего путешествия, но обещаю, что вы не разочаруетесь и получите неизгладимые впечатления.

– В таком случае забудем, что мы устали. – И Крейг решительно встал из-за стола. Не зная, что он задумал, Тэсс тем не менее последовала его примеру. Сотрудники секретной службы тоже поднялись со своих мест. Фулано, стукнув костяшками пальцев по столу, призвал слуг. Они стали собирать остатки tapas, а Фулано жестом указал Тэсс и Крейгу на коридор, который вел к выходу.

Через пять минут, когда багряный диск солнца коснулся вершин гор, они подошли к вертолету. Забираясь под пристальными взглядами нескольких пар глаз в кабину, Тэсс с тревогой отметила, что не видела Хью Келли, помощника Джеррарда, с того момента, как они прилетели в долину. Где он? Почему его нет с ними?

У нее не было времени на раздумья. Минутой позже, словно точно по расписанию, вертолет поднялся в воздух и, набрав высоту, устремился к северным отрогам гор. Солнце уже скрылось за вершинами, его кровавое сияние окрасило небо в пурпур.

У Тэсс, несмотря на сытость, засосало под ложечкой. Она вцепилась в перекрещивающиеся привязные ремни, ожидая, что вот-вот сотрудники секретной службы набросятся на нее, расстегнут ремни и выкинут из машины в долину. Но все оставались на местах, а вертолет поднимался все выше, приближаясь к потемневшим в сумерках горам.

– Алан говорит, что в Америке вы пережили тяжелые испытания, – сказал Фулано. – Если это вас хоть как-то утешит, могу обещать, что предстоящее зрелище наверняка отвлечет вас от горьких переживаний.

Вертолет уже летел над горным хребтом. Впереди солнце почти полностью опустилось за далекие вершины. Под ними лежала темная долина.

– Мы приближаемся к испано-французской границе, – пояснил Джеррард. – Мы, конечно, не будем ее пересекать. Без предварительного разрешения властей даже я не имею права нарушать воздушное пространство Франции. Но сюрприз, который мы вам приготовили, родом из Южной Франции, много веков назад он прижился в Испании. Это замечательное зрелище.

Вертолет, пронесшись над горными пиками, закружил над темнеющей внизу долиной. Но чем-то она была не похожа на остальные. Приглядевшись, Тэсс увидела сотни мерцающих огоньков, рассыпанных по тонущей во мраке котловине.

– Что это? – удивилась она. – Это же светятся не окна в деревенских домах – огоньки совсем маленькие и отстоят слишком далеко друг от друга. Похоже, это… да, точно, они зажжены в полях.

– Правильно, – подтвердил Фулано. – Это костры. Местные фермеры и крестьяне отмечают праздник.

Джеррард наклонился к ней так, что его привязные ремни натянулись, и спросил:

– Вы знаете, какой сегодня день? Я имею в виду не день недели, а число.

Тэсс, на секунду задумавшись, нерешительно сказала:

– Двадцать второе июня?

– Совершенно верно, это день летнего солнцестояния. Вы видите костры в честь наступления нового благодатного сезона – поры сбора урожая, жатвы посеянных весной надежд.

– Это очень древний обычай, – добавил Фулано, – еще дохристианский, хотя, конечно, как и в случае с Пасхой, истинное значение которой – возрождение природы, к нему со временем примешались элементы христианской религии, вот почему эти крестьяне молятся Святому Иоанну.

Иоанну Крестителю или Иоанну Богослову, ученику Христа, в смятении подумала Тэсс и решила, что скорее всего речь идет о последнем: том самом Иоанне, которому принадлежит последнее евангелие в Библии – несколько Посланий и Книга откровений.

Ее мысль обратилась к фотографиям, лежащим в сумке, в частности, к фотографиям Библии, которую она обнаружила в комнате Джозефа. В ней было вырезано все, кроме писаний Иоанна и постулатов, соответствующих доктринам еретиков, особенно доктрине противоборства сил добра и зла перед концом света.

– Фермеры и крестьяне молятся возле этих костров, – пояснил Джеррард, – держа в руках кресты, сплетенные из полевых цветов и колосьев пшеницы.

Пламя. Пшеница, содрогнулась Тэсс, и в памяти всплыл тот самый чудовищный барельеф, изображавший битву между добром и злом, от исхода которой зависело, оживет природа или погибнет.

Тэсс ужаснулась, поняв, что священный праздник в этой долине был отголоском митраизма, что у ереси более глубокие и широко распространившиеся корни, чем она себе представляла.