Огнетушитель дьявола

Оскар отшатнулся, вытирая глаз, покачал головой со злобной усмешкой и что есть силы пнул Ромашина носком ботинка в бок. Затем начал избивать его ногами. Однако этого Кузьма уже не почувствовал, потеряв сознание от первого удара, который пришелся на сломанные ребра.

В себя он приходил долго, то выныривая из вихревой огненной пропасти, то погружаясь в нее с головой. Наконец очнулся, смутно улавливая какие-то странные звуки: резонирующие гулы разной тональности, визги, удары, гулкое бормотание, булькание и шипение. Сначала принял шумы за звуковую галлюцинацию, потом за толчки и шумы крови в ушах, однако вскоре понял, что эти звуки никакого отношения к его внутреннему состоянию (паршивое состояние, надо признаться, этот гад сломал по крайней мере еще пару ребер!) не имеют.

– Что… это? – вяло спросил Кузьма, не слыша своего голоса.

– Наконец-то! – раздался тихий голос Хасида. – Это с нами говорят недра солнышка. Кто-то в рубке включил нам сию музыку для устрашения. Ты выкарабкался? Какого фига тебе понадобилось дразнить его? А если бы он тебя прикончил?

– Все равно… жить осталось… недолго…

– Пока голову с плеч не сняли, сохраняется и шанс выкарабкаться. Знаешь, сколько ты провалялся без памяти, смельчак? Восемь часов! Я уже подумал, что… а помочь не могу, связали меня со знанием дела.

– Тебя же не били, как меня…

– Ну, это как сказать. – Хасид помолчал минуту. – Они сломали мне обе руки.

Кузьма вздрогнул, поворачивая голову к другу, сглотнул ком в горле, прошептал:

– Ты… серьезно?! За что?!

– Их было трое… Хесслер мертв… Лапарра, конечно, боец сильный, но Оскар ударил меня в спину…

– Меня тоже. О, черт! Я не знал… – Кузьмой овладело горькое чувство безнадежности. – Что же делать? Если мы не освободимся, они уничтожат «крот»!

– Лежи, лечись, береги силы и не провоцируй генерала Мехти на избиение, он и так не сильно тебя любит. Что-нибудь придумаем.

– Что? Кто нас освободит? Наверху никто не знает, что тут творится. И вообще: сколько у нас времени?

– Может, час, может, сутки…

– Я не о том. Как долго «крот» будет идти до цели?

– По моим расчетам, осталось два дня пути, но боюсь, до ядра мы не дойдем.

– Тогда нашим наверху останется только одно средство – «Потрясатель Мироздания». Хотя его применение чревато последствиями.

– Почему одно средство? – не согласился Хасид. – Разве наши не могут сделать еще одного «крота» и еще один «паньтао»? Время-то у нас еще есть. Слава аллаху, «огнетушитель» действует не мгновенно. Тот, что погасил солнце мантоптеров, работал десять лет.

– Перед тем как сбежать сюда, я разговаривал с оператором «Циклопа», и он сказал, что зона охлаждения в ядре Солнца расширяется с возрастающей скоростью. Реакции углеродно-азотного цикла в самом центре ядра уже перестали идти, диаметр этой зоны равен всего пятидесяти тысячам километров, на очереди слой протон-протонного цикла. И если…

– Понятно, можешь не терять времени на ликбез, я и сам понимаю, что может произойти. Значит, ты считаешь, что второй «крот» не успеет? Даже если он уже готов?

– Не знаю… не считал… мы идем уже шесть дней… и еще не дошли… Если бы там наверху был готов второй «крот» – это еще неделя, не меньше… но ведь у нас его нет!

Хасид помолчал.

– Разве дед тебе ничего не говорил?

– Нет. Что ты имеешь в виду?

Хасид снова притих, о чем-то размышляя.

– Правда, это уже не имеет значения…

– Что ты там бормочешь? – рассердился Кузьма, ощущая наплывающий звон в ушах.

– Наша экспедиция – не основная.

– А какая?

– Отвлекающий маневр для вскрытия сети агентуры Дьявола и отвлечения его основных сил. Альтернативный «крот» сейчас доделывается на заводах новых технологий по абсолютно секретной программе и скоро будет запущен в Солнце.

– Не может быть! – прошептал Кузьма.

– Может, – тихо возразил Хасид. – Извини, что я тебе этого не сказал – не имел права.

– Боже мой! Всего-навсего отвлекающий маневр!.. И какой ценой!..

– Это не самая страшная цена, дружище.

– Ах, дед, дед, – горько проговорил Кузьма, которому вдруг захотелось плакать. – Все знал и не сказал! Мне не сказал! Не поверил…

– Если бы он тебе не верил, не позволил бы сбежать сюда из клиники. Твоему деду тяжелее нас всех, вместе взятых. Он взвалил на свои плечи великую ответственность и за исход операции, и за войну с Дьяволом, и за нас с тобой. Я им восхищаюсь!

– А я люблю…

Кузьма закрыл глаза, ощущая очередное погружение в болото беспамятства, напрягся, пытаясь остановить падение в черную глубину, и это ему удалось. Тогда он начал медитировать, отстраиваться от шумов и ощущений, пока вокруг не выросли стены из приятного света и он не остался наедине с самим собой. Время замедлило свой ход… он уснул…

Очнулся Кузьма от пинка в бок и чьих-то громких голосов. Открыл глаза, чувствуя себя уже не столь погано, как раньше: медитативное самолечение дало положительный результат.

Рядом стоял Оскар с обычной издевательской ухмылкой на губах. Пнул Ромашина еще раз.

– Ну что, теоретик, не умер? Надо же. Ничего не хочешь мне сказать на прощание красивое? Чтобы я зарыдал?

Удар.

Кузьма стиснул зубы, чтобы не застонать от боли.