Огневица

– Нет! Мне давно не было так весело! Отец никогда не отпускал меня на пляски, говорил, что мне еще рано, но никогда не объяснял, почему! Я и сейчас не понимаю. Тут же так здорово!

Даромир поперхнулся сбитнем, который втихую утащил у Итриды, и закашлял, стуча себя кулаком по груди. Итрида усмехнулась, вспомнив, чем обычно заканчиваются такие пляски, когда молодые исчезают с празднества, чтобы уединиться и скрепить брак союзом тел.

– Твоему батюшке не о чем волноваться. Еще чуток попляшем и доставим тебя к Йулле в целости и сохранности, – и шехх легонько стукнул согнутым пальцем девочку по вздернутому носику.

– Хорошо. Итка, а ты чего не танцуешь? Пойдем! Я не хочу, чтобы ты грустила.

Милолика соскочила с лавки и схватила обеими руками ладонь Итриды. Огненосица улыбнулась и покачала головой:

– Прости, малышка. Я не люблю танцы. Равно как и свадьбы. К тому же, должен хоть кто-то сохранять голову трезвой, раз уж другой забыл, что мы вообще-то тебя беречь должны, а не отплясывать, – метнула Итрида на Даромира недовольный взгляд. Но шехх только пожал плечами. Он, должно быть, уже и забыл, как они познакомились с Милоликой. А Итрида вот помнила и потому не спускала с девчонки глаз.

– Вот потому и пойдем! – продолжал гнуть свое упрямый ребенок. – Будем с тобой плясать, точно меня из виду не потеряешь. А то вдруг я куда-нибудь отбегу да спрячусь? В такой толпе и не заметишь. Итка, ну пожалуйста! Ты такая красивая, нельзя тебе в темноте сидеть!

– Вот же егоза, – Итрида поморщилась и смущенно оправила темно-зеленую ткань. Платье одолжила ей портниха Йуллы, несколько раз наказав вернуть его обратно целым. Итриде вдруг подумалось, что Мила была не так уж и неправа. Один танец – такая малость. Итрида чуть прищурилась, разглядывая колеблющуюся радужную пелену, окружающую девочку, если смотреть на нее не напрямую, а чуть искоса. Амулет Йуллы, который птицелюдка строго-настрого запретила девочке снимать, исправно защищал лауму от случайно или намеренно брошенного ножа или метко пущенной стрелы. От людей, живников и навий защитить ее должны были бродяжники.

Да и не запретить горячей юности выплясывать, пока в груди не начнет гореть. Если только запереть в тереме за десятью замками.

– Итрида, пожалуйста, – поддержал девочку шехх, и бродяжница тяжело вздохнула. Глаза Даромира сверкали не хуже, чем у Милолики. Итрида поджала губы, поглядела на его протянутую ладонь и подняла взгляд к красивому лицу, сияющему широкой улыбкой.

– Один танец, – предупредила она обоих. Шехх и лаума просияли так похоже, что Итрида невольно задумалась, кто тут еще больший ребенок.

Казалось, что все Белоозеро выбралось под улыбающийся лик луны, чтобы отметить свадьбу юных богов. Одно, два… вот уже три кольца закручивались вокруг огромного костра, гудящего на вершине холма. Развевались подолы платьев. Обнажали полные белые ноги и худые, отливающие синевой, и птичьи лапы, и козлиные копыта, опушенные кудрявой коричневой шерстью, и что-то, похожее на ветки… Рука хваталась за руку, лапу, когти, улыбались люди, птицедевы. Даже та самовила, которую Итрида с Даромиром встретили, придя в Белоозеро, мелькнула несколько раз то справа, то слева от огненосицы. Рядом с ней улыбался одними глазами и не сводил взгляда с подруги счастливый лешак. Странное дело, какая-то часть Итриды, та, что с детства боялась живников не меньше, чем порождений Нави, сегодня точно уснула, оставив лишь круговерть танца, серебряный свет, изливающийся с небес, и музыку, рваную и чуждую, пробирающуюся под кожу и подгоняющую: «Быстрей! Резвей! Горячей!» Бродяжники и лаума летели за этой музыкой, смеялись и горели, задыхались и плакали. И только их сцепленные руки не давали раствориться и превратиться в кого-то, кто в эту ночь вышел из дремучей чащи к костру, привлеченный запахом медовухи и творящейся ворожбы.

Шнурок с косы Итриды слетел, и ее волосы расплелись, обнимая плечи девушки огненным покрывалом. Она смеялась точно как Милолика недавно. То прижималась спиной к груди Даромира, то отлетала прочь, кружась и крепко держа руки девочки. Ночь пьянила быстрее самого крепкого вина, а музыка все ускорялась…

Итрида вдруг поняла, что держит за руки не Даромира. Ее затуманенный взгляд скользнул по одежде охотника, поднялся выше, к красивым губам, к щекам, заросшим темной щетиной, к рассыпавшимся по плечам черным волосам с багровой искрой… к зеленым глазам, в которых сейчас мерцали красные огненные точки, то ли собственные, то ли отражением костра.

Тот самый охотник из «Золотой ладьи»!

Итрида дернулась, попытавшись вырваться, но охотник только сильнее сжал ее руки.

– Отпусти, – зашипела девушка.