Огневица

– Мила, стой! – крикнула Итрида и дернулась за ней, но девочка так ловко смешалась с толпой, как умели только карманники да выросшие в городе дети. Впрочем, бродяги с торговых трактов тоже кое-что могли. Потому Итрида быстро обнаружила пропажу, которая спешила к храму Сауле. Маленькое светлое святилище было выстроено специально для людей, живущих в Белоозере. Сегодня там праздновали свадьбу.

Люди вели себя чинно, негромко переговариваясь. Около самого входа в храм скучали две девчушки. Одна потихоньку прикармливала баранкой тощую черноухую собачонку, вторая, зажав корзину с пшеницей подмышкой, улыбалась во весь рот выглядывающему из толпы пареньку. Милолика протолкалась в первые ряды и замерла, прижимая руки к груди. Ей не терпелось увидеть молодых, когда жрица выведет их из храма и поведет за черту города, на высокий холм. Там наверняка подружки-лебедушки и друзья-ястребы уже приготовили все необходимое для обмена обручьями.

Итрида встала рядом с Милоликой и исподтишка дернула ее за косичку. Девочка ойкнула и схватилась за волосы, но, поняв, что это огненосица, виновато улыбнулась. Улыбка почти сразу превратилась в сияющую, и Итрида невольно улыбнулась в ответ, незаметно расслабляя напряженную спину. Маленькая лаума источала свет и жажду жизни, и невозможно было не согреться, попав в его лучи.

С другой стороны от девочки встал Даромир. Дергать ее за косички шехх не стал, зато прошептал что-то, отчего Мила зарделась и потупила взор. Дар поймал вопросительный взгляд Итриды и закатил глаза. За прошедшие дни Милолика окончательно и бесповоротно влюбилась в сказки шехха. А может, немножечко и в него самого.

Двери храма распахнулись, и показалась жрица Сауле. Она шла легко, открыто улыбаясь людям. В ее волосах смешались седина и цветы; платье было простое, но лишь на первый взгляд. При каждом шаге ткань переливалась отблеском и напоминала поле пшеницы, по которому гуляет ветер. Когда жрица проходила мимо бродяжников и лаумы, она вдруг склонила голову и улыбнулась. Лицо женщины было испещрено морщинами, но ее глаза оставались ясными и яркими. Вслед за ней рука об руку, скромно потупив взор, шли жених и невеста. Он – вихрастый и рыжий, счастливо улыбающийся и крепко сжимающий широкой ладонью маленькую руку любимой. Она – с разлитым по плечам солнечным светом, золотистыми веснушками, усыпавшими лицо, руки и мягкую белую кожу, видневшуюся в вороте красной рубахи. На головах обоих красовались венки из полевых цветов. Вместе они напоминали юных богов – безмятежных и влюбленных.

Итрида смотрела на их крепко переплетенные пальцы и чувствовала, как в груди зарождается тяжесть. Сейчас они счастливы и верят, что этот свет – навсегда. Но приходит время, и мать проклинает дитя, а отец отказывается от дочери и поднимает руку на жену…

Бродяжница сжала запястье Милолики и потянула ее прочь.

– Нет! – девочка уперлась, сверкнув карими глазами. – Я хочу посмотреть обряд до конца!

– Йулла велела не задерживаться попусту.

– Итка, ты чего? Что плохого случится, если мы поглядим? – Милолика дернула рукой раз, другой, но Итрида лишь крепче стиснула ее пальцы. Дорога расплывалась перед глазами, а люди превращались в размытые тени, пока огненосица тащила упирающуюся лауму прочь. Вдруг поверх ее ладони легли чуткие пальцы Даромира. Итрида подняла к нему лицо и поморгала, сгоняя горячую влагу с глаз.

– Я тоже хочу посмотреть. Ни разу не видел свадьбы в Беловодье. Говорят, это очень красивый обряд, да к тому же он может свершиться, только если чувства настоящие.

– Так и есть! – закивала Милолика. – Обряд проводит жрица Сауле, запечатывая брачные обручья на руках жениха и невесты. И если кто-то из них женится против воли, то печать не появится.

– Брехня, – отрезала Итрида, продолжая удерживать Милолику за руку. Даромир встал перед ней, безмятежно улыбаясь, точно не понимал, что обойти его, да еще и с девчонкой, Итрида не сможет: слишком тесно их окружили люди. Итрида зыркнула на шехха из-под упавших на глаза волос и снова потянула лауму за собой. – Весен двадцать с лишним назад некий богатый пан приказал подделать обручья, чтобы выгодно отдать дочь замуж. Продать, если говорить точнее. Потому что девушка наотрез отказалась уезжать в чужую страну с мужчиной, которого видела впервые в жизни.

Глаза Милолики загорелись, губы приоткрылись, и девочка даже подалась вперед, ожидая от «сестры» подробностей. В народе эта история прошла через языки множества людей и стала чем-то, весьма далеким от правды. По пути она обросла выдумками и превратилась в сказку со счастливым концом. Все потому, что истина была слишком уродлива, чтобы дать ей выбраться на свет. И девушка, не пожелавшая отдать себя нелюбимому, вовсе не обернулась чайкой с серебристыми крыльями и не улетела туда, где восходит солнце…