Огни над волнами

– Хорошо, я не требую, – уже менее агрессивно сказала Рози. – Я прошу у тебя, как твоя будущая жена – а я ей стану, чтобы ты себе ни думал о традициях. Так вот, я прошу – доставь мне радость, убей это недоразумение. Неужели подобная просьба от близкого тебе человека так трудна в выполнении? Нас с тобой ждут годы, которые мы проведем вместе, мы будет делить с тобой поровну и победы, и поражения. Давай не станем начинать наш совместный путь с пустяковой ссоры.

– В самом деле, фон Рут, – подала голос Эбердин. – Ты же мужчина, тебя просит женщина, так соответствуй.

– Нет, – твердо ответил я. – Он живой и забавный. Я не хочу его убивать. И потом – Рози, он ведь все правильно сделал. Он признал в тебе хозяйку, мою избранницу, и так показал свою к тебе приязнь.

Взгляд Аманды моментально стал колючим, как игла. Ну да, я же сказал: «мою избранницу». Не стоило этого делать, но сказанного не воротишь. Или это из-за того, что я по своей всегдашней привычке пытаюсь договориться, а не рубануть сплеча? Не знаю, но факт остается фактом – Аманда опять на меня зла, вон, даже отвернулась.

Что примечательно – Рози вместо того, чтобы заулыбаться, еще сильней нахмурилась. Что опять-то не так? Боги, как же это все сложно, сколько нервотрепки с этими женщинами.

– А как его зовут? – спросил вдруг у меня Карл. – Этого твоего чудика? Надо ему имя дать, что ли, если он тут жить останется.

Фальк уже все решил за всех, он к подобным вопросам подходит просто.

– Зовут? – я опешил. – Не знаю.

– Назови Филом, – посоветовала вдруг Магдалена. – У нашего короля при дворе был менестрель, Филом звали. Это недоразумение чем-то на него похоже – беспокойное, зеленое и пауков ест.

– А ваш менестрель что, зеленый был? – изумилась Агнесс. – И пауков ел?

– Многие подозревали, что он как раз зеленым был от того, что ел то, чего нормальные люди сроду кушать не станут, – доверительно ответила ей Магдалена. – Но король ему благоволил: тот пел красиво и непонятно.

– Фил – так Фил, – пожал плечами я и снова обратился к Рози: – Вот видишь, теперь его совсем уж убивать нельзя.

– Хорошо, – как видно, де Фюрьи уже взяла себя в руки, а потому лицо ее снова стало добрым, а на губах гуляла улыбка. – Как скажешь.

После этого я понял, что далеко от себя Фила отпускать не стоит, ибо в этом случае за его жизнь и гроша не дашь.

– Фон Рут, делай что хочешь, только чтобы в спальне этого Фила не было, – потребовало сразу несколько девушек одновременно.

– Мы добрые, но, если что – сожжем его ко всем демонам, – добавила от себя Магдалена. – И совесть меня лично мучать не будет.

– Разболтались вы совсем, – внезапно сказал Ворон. – Занимаетесь всякой ерундой.

Мы все дружно притихли, тон наставника был не просто настораживающий, он был пугающий.

– Горя вы не нюхали, – продолжал Ворон. – Много я вам воли дал.

Он замолчал, мы тоже боялись подать голос.

– С завтрашнего дня плотно начинаем заниматься только боевой магией и лекарскими науками, надо вас загружать по возможности плотно, чтобы времени на блажь всякую не оставалось. Смена дисциплин через день. В понедельник вы друг друга калечите, во вторник приводите друг в друга в порядок, – наконец продолжил наставник. – Занятия с утра до вечера. Сначала немного теории, а потом практика. Причем закат солнца не повод для остановки учебного процесса, ночной порой вы должны работать так же эффективно, как и при солнечном свете. А может даже и лучше, ночь наше время, время магов.

Вот теперь я уверен в том, что нас ждет война. Вопрос – как скоро он нам об этом скажет и все ли присутствующие отправятся с ним в сторону Западных Гаваней.

А может, не все, а только лучшие поедут? Я-то к ним точно не отношусь…

Глава восьмая

Время шло, а Ворон ничего нам про отъезд из замка не говорил, Гарольд с Карлом даже несколько раз прошлись на мой счет, выдавая шуточки вроде: «Фон Рут у нас глазастый, может увидеть даже то, чего нет».

Ради правды, в основном проявлял остроумие Карл, Монброну было особо не до веселья – Ворон наотрез отказался разговаривать с ним по поводу возможности покинуть замок на время. Либо насовсем уходи, либо больше не морочь наставнику голову. Когда же Гарольд начал настырничать и приводить какие-то доводы, то наставник, который в этот момент размышлял о чем-то своем, запустил в него первым что под руку подвернулось, а именно – подсвечником. Попасть не попал, но Гарольд после этого окончательно обозлился на белый свет. И домой не пустили, и по самолюбию чуть не вдарили. Причем мне лично было непонятно, что его опечалило больше – запрет на отъезд или невозможность хоть как-то поквитаться за брошенный в него подсвечник. Последнее, правда, было решительно невозможно, сама мысль о том, чтобы сцепиться с наставником вызвала резкое неприятие практически у всех нас. У кого (например, у меня) сработал инстинкт самосохранения, у кого вбитые с детства догмы – учитель не оскорбляет и не унижает, он наставляет тебя на путь истинный, а потому неприкасаем. Так что не до оттачивания остроумия было Монброну.