Огни возмездия

Он никогда не мог смотреть матери в глаза, и сейчас, когда попытался ответить, сразу запнулся. Королева, которая держалась поодаль, чтобы дать им немного побыть наедине, подошла и спасла его.

– Имани Тафари, мы королева Циора, и мы пришли выразить сочувствие вашей ужасной потере. Сердце обливается кровью за тебя и твоих родных.

Мать Тау повернулась к королеве и низко ей поклонилась.

– Моя королева, это честь для меня. Я и мой сын недостойны вашей доброты и заботы. Да благословит вас Богиня.

– Полно, Имани Тафари, – сказала королева, беря мать Тау за руки. – Мы пришли сюда ради тебя. Мы пришли ради тебя и твоего сына, нашего чемпиона.

– Значит, это правда? – спросила Имани. – Он ваш чемпион?

– ^Да.

– Очень надеюсь, что он служит вам достойно. Очень надеюсь, что он живет ради вас и готов умереть за вас, моя королева.

Брови Циоры на мгновение сдвинулись, но затем маска королевы вернулась на место, и ее лицо вновь стало непроницаемым.

– Чемпион Соларин – настоящий дар.

– Соларин? – сказала Имани. – Да, это фамилия его отца. Я думала, она умерла вместе с Ареном, но что может быть чудеснее, чем почтить этого храброго воина?

Королева склонила голову, но, поняв, что Имани этого не видит, погладила ее по руке.

– Богиня примет сегодня твоих родных, – сказала Циора. – Твой муж…

– Макена Тафари, ваша светлость.

– Она примет Макену и твою дочь Джелани.

– Они были для меня всем, – сказала Имани, и Тау заметил, что королева взглянула на него.

– Конечно, – сказала Циора. – Имани, можем мы называть тебя Имани?

– Да, ваша светлость.

– Имани, мы оставим тебя скорбеть наедине с твоим сыном, но знай, что ты всегда можешь к нам обратиться.

Имани поклонилась еще ниже.

– Моя королева. Мы недостойны.

Циора не то чтобы медлила, но Тау показалось, что какое-то время она не решалась уйти.

– Дай руку, мой мальчик, – попросила Имани.

Тау взял мать за руку, и она прижала его к себе.

– Где она? – спросила Имани шепотом.

– Королева идет начинать церемонию.

– Кто-нибудь меня сейчас слышит? – спросила она, сильнее сжав его руку.

Тау огляделся.

– Только я, если говоришь шепотом.

Она впилась ногтями в тыльную сторону его ладони.

– Что ты наделал, Тау? Что ты наделал?

Он попытался убрать руку, но хватка матери была слишком крепка.

– Он спрашивал о тебе, – сказала она. – Человек с прической как у жреца Саха. – От ее ногтей у него выступила кровь. – Он заставил меня запомнить то, что я должна передать тебе. Он заставил меня запомнить свое послание, когда перерезал ножом шею твоей сестре.

Тау снова попытался убрать руку, но был слаб перед ней, как ребенок.

– «За моего отца, Мирянин из Керема». Вот что он сказал мне, когда убивал ее. «Это за моего отца!».

– Мама…

– Что ты наделал, демоново отродье? Я дала тебе жизнь и видела, как ты рос. Я знаю, кто ты и что ты. Я знаю, какой ты породы, и ты никакой не чемпион.

Тау наконец вырвался из ее хватки, но мать, пошарив рукой в воздухе, ухватила его за тунику, вновь притянув к себе.

– Я слышала, ты силен, – прошептала она. – Даже сильнее своего отца, и сильнее любого Меньшего. Это правда? Правда, Тау?

– Мама, прошу…

– Ответь мне, мальчик. Это правда?

– Я умею драться, – прошептал Тау, чувствуя, как глаза наполняются слезами. – И я умею убивать, мама. О, еще как умею!

– Хорошо, – сказала она. – Хорошо, потому что я хочу, чтобы ты убивал. – Ее ладони пробежали вверх по его рукам, и она положила руки ему на плечи у основания шеи. – Я хочу, чтобы ты убил всех, кто в ответе. Ты слышишь?

Губы не слушались Тау.

– Ты меня слышишь, Тау… Соларин?

– Я слышу тебя, мама.

Она наклонилась ближе, и он почувствовал запах засохшей крови под ее повязками. Она была так близко, что их губы едва не соприкоснулись.

– Ты заключил сделку с Укуфой, нэ? Позволил развратить себя, чтобы стать большим, чем определено Богиней. Ну что же, Ненасытный назвал свою цену, а теперь я назову свою.

Тау попытался отстраниться, но ее ногти все равно вонзились ему в шею.

– Ты должен сжечь их за то, что они сделали с нами, – прохрипела она. – Пообещай мне. Пообещай, что заставишь тех, кто в ответе за Макену и Джелани… – Она сдавленно всхлипнула. – Обещай мне, что заставишь их страдать!

– Мама, я…

– Обещай, – она повысила голос. – Обещай! Обещай, Тау! Помоги мне ненавидеть тебя хоть чуть-чуть меньше и обещай!

Она не собиралась оставлять его в покое.

– Обещаю, – сказал он.

Она оскалилась, сверкнув острыми белыми зубами.

– Еще раз, – сказала она.

– Обещаю.

Она снова прижала его к себе и постояла, обняв его.

– Мы с тобой остались вдвоем, и мы сделаем это вместе, – сказала она.

– Да, мама.

– Скажи, когда мы выходим.

Ночь озарилась светом погребальных костров. Солдаты наконец их зажгли.

– Утром, – ответил Тау. – Мы выходим утром.

Она отпустила его и встала лицом к огню, хотя и не могла видеть, как тот поглощает тела ее мужа, дочери и всех, кого она знала и потеряла.

– Мы сделаем так, чтобы оно того стоило, – сказала она ему. – Клянусь Ананти и Укуфой, мы сделаем так, чтобы сила, которая тебе дана, оправдала свою цену.

СЕМЬЯ