Огни возмездия

– Мама, – сказал он, – это Хафса, жрица из медицинского ордена, она вылечила многих моих соратников. Ей нужно тебя осмотреть, чтобы ты поправилась.

Если она его и слышала, это ничего не меняло. Она не отпускала сына, и после нескольких бесплодных попыток ее убедить, Тау пришлось вырваться из материнских объятий, чтобы Хафса смогла о ней позаботиться.

– Они разбивают лагерь выше на горе, неподалеку от… всего этого, – сказала Хафса. – Мы будем в медицинской палатке, хорошо?

– Да, – выдавил Тау.

Жрица кивнула и, ласково уговаривая раненую женщину, увела ее.

Тау поднял мечи с земли и убрал в ножны. Ему казалось, что он смотрит на себя со стороны. Чувствовал, как солнце печет бритую голову, слышал голоса окружающих, видел, как солдаты разбирают место бойни, но все это словно происходило не с ним. Он был не в себе, и все же боль от того, что он потерял и кого потерял, мучила его, словно тяжесть в желудке.

– Тау?

Еще один голос, который Тау мог бы узнать всегда. Великолепный гранд-генерал Хадит Бухари.

– Нет слов, но прими мои глубочайшие соболезнования…

Тау схватил Хадита за горло.

– Эй! – крикнул один из солдат, привлекая внимание остальных.

– Он знал, что ты прикажешь нам сначала проверить корабли, – прошипел Тау. – Он это знал. Вот почему он пришвартовался так близко к Кигамбе! Чтобы отправившись туда, мы дали ему достаточно времени для всего этого. – Тау обвел рукой окружавшую их сцену бойни.

– Мы его достанем. Обещаю, мы его… – только и сумел проговорить Хадит, прежде чем Тау оттолкнул его.

– Подведешь меня снова, и это будет последнее, что ты сделаешь, гранд-генерал, – сказал Тау, отворачиваясь и направляясь к горе.

Келлан склонил голову и уступил Тау дорогу. Солдаты, убиравшие мертвых, опускали глаза, не смея взглянуть Тау в лицо.

– Чемпион, – снова позвал его Хадит.

Тау остановился и прислушался.

– Мы получили ответ из Южной Крепости. Танди только что мне сказала. Они знают, что королева с нами, но все равно не шлют своих солдат.

Тау развернулся, и хотя между ними оставалось почтительное расстояние, Хадит отступил.

– Королева знает? – спросил Тау, не обращая внимания на демона, которого заметил боковым зрением.

– Знает. Я никогда не видел ее такой рассерженной, – сказал Хадит. – Она хотела, чтобы ты знал, потому что выбирать нужно сейчас.

Тау моргнул, прогоняя видение, и постарался успокоиться.

– Что выбирать?

Хадит несколько раз начинал говорить, но замолкал и наконец ответил:

– Кана сделает это снова, если мы его не остановим.

– Как мы его остановим, если гарнизон Южной Крепости не поможет отрезать ему путь?

– Не знаю, но если у нас вообще есть шанс на это, нам нужно выдвигаться сейчас.

– Сейчас? – спросил Тау, скрипнув зубами. – А мертвые? Кто сожжет их, пока их тела не сгнили на солнце? Кто будет с ними, пока они горят, кто пожелает им доброго пути к Богине?

Хадит опустил глаза.

– Ты хочешь, чтобы я сделал этот выбор? – спросил Тау. – Чтобы я выбрал между скорбью и гневом?

– Да, чемпион.

– И ты знаешь, что я выберу, гранд-генерал Бухари, раз у меня есть такой выбор?

– Гнев, чемпион, – ответил Хадит тихо. – Ты выберешь гнев.

ПРЕСЛЕДОВАНИЕ

Идти по следу сына вождя было несложно, ведь он сам хотел, чтобы его преследовали. Он хотел, чтобы они видели, что он делает.

Кана устраивал бойню за бойней, усеивая свой путь жертвами всевозможных зверств. Он словно нес чуму, сметая все на своем пути.

Сичивенде, деревушка к востоку от того, что прежде было Крепостью Онаи, оказалась растерзана в клочья. Ни одна хижина не уцелела, а крошечные поля были вытоптаны, жители расчленены и разбросаны по земле, будто семена.

Настроение преследователей было мрачным. Жестокость Каны становилась все более изощренной, и если без помощи солдат Южной Крепости его можно было догнать, то как было сдержать его? Он бы просто отступал, не принимая боя, чтобы ускользнуть потом в Проклятую и избежать расплаты.

– Мы разделимся и пошлем половину бойцов на равнину, – предложил Келлан на ходу. – Они снова поднимутся к нам рядом с Проклятой, преграждая путь врагу.

Верхом ехали только королева и Нья. Тау шагал рядом с Яростью, давая ей отдохнуть после дороги в Крепость Онаи. И чтобы понемногу выпустить гнев, грозивший разорвать его на части. Не становилось легче и от того, что солнце клонилось к закату – ночной переход в горах был слишком опасен, и из этого следовало, что они позволят Кане уйти еще дальше.

Не стоило надеяться, что сын вождя сбавит темп. Если он хотел, чтобы хоть кто-нибудь из его налетчиков покинул полуостров живым, ему пришлось бы пожертвовать несколькими жизнями, чтобы выиграть в скорости.

– Спуск с горы и подъем займет слишком много времени, – возразил Хадит. – Мы выбьемся из сил, да и не думаю, что половина наших солдат, перейдя равнины, успеет отрезать Кане путь.

– Мы можем попробовать, – сказал Келлан.

– А если разведчики Каны заметят, что нас стало меньше? Ксиддины могут повернуть назад, истребить тех, кто в горах, а потом разделаться и со второй половиной, когда встретят нас перед Проклятой.