Огни возмездия

Прежде чем заставить себя остановиться, Тау стал вглядываться в лица. Увидел госпожу Чионе – старшую служанку, которая часто шефствовала над Зури, – ее лицо было забрызгано кровью. Судя по всему, она умерла не сразу и в последние свои мгновения закашлялась до смерти. В нескольких шагах от нее лежал Экон. Он был вторым командиром Арена, а потом, после того, как Арена убили, умбуси Онаи, по-видимому, назначила его инколели феода. Если так, он недолго прослужил в новой должности. Экон был мертв, мухи роились над его раздувшимся на солнце телом, а из открытого рта вываливались личинки.

– Нет, нет, нет, нет-нет-нет…

Тау с трудом узнал Очиенга. Они избили крепостного стража так жестоко, что его череп, казалось, был пробит во всех возможных местах.

Тау запрокинул голову и закричал. Это испугало Ярость, она едва не бросилась в галоп, и ему пришлось взять себя в руки, чтобы успокоить животное.

– Ты умница, девочка, – сказал он. – Умница…

Он услышал стаккато копыт лошади Ньи, которая вылетела из-за поворота. Затем услышал резкий шорох и ржание – визирь остановила свою лошадь.

– Слезы Богини, – пробормотала она. – Уходим… уходим, Тау.

Тау покачал головой и погнал Ярость вперед.

– Тау…

Как бы это ни было больно, он всматривался в лица убитых. Как бы это ни было больно, он смотрел налево, направо, медленно продвигаясь по тропе в поисках своих родных.

– Тау, не ходите туда, – крикнула Нья. – Именно этого он хочет. Не смотрите туда.

Но он смотрел. Пока не увидел, что в тени крепостных ворот скрывалась целая гора тел, будто служившая растопкой для костра, а посреди нее возвышался столб, к которому был привязан человек. Его голова была оттянута назад под таким углом, что создавалось впечатление, что он любуется чем-то, что держал в поднятой руке. Он был обнажен, со вспоротым животом, и его внутренности вывалились на тела тех, кто лежал под ним.

Он был мертв, и это значило, что ксиддины привязали его в такой позе, чтобы рука и то, что он в ней держал, остались на виду.

Тау спешился, вынул мечи из ножен, подошел ближе и вгляделся, каждой клеточкой своего тела желая не видеть этого.

– Макена? – проговорил он. – Макена! – Он бросился, хромая, к мужу своей матери, выкрикивая его имя, словно мертвый мог услышать.

Тау вошел под сень крепостных ворот, увидел, что держал в руке Макена, и почувствовал, будто кости в его теле разом исчезли. Он упал на колени, уронив мечи на рыхлый гравий.

Он задыхался, глядя на землю под собой. Как он ни пытался втянуть воздух, ему его не хватало. Он поднял голову, отказываясь верить в то, что видел, но ничего не менялось, да и острое зрение никогда не подводило Тау.

На собственных волосах, спутанных и завязанных вокруг руки мертвого Макены, висела отрубленная голова Джелани.

Тау закричал, заколотив кулаками по земле. Он попытался встать, чтобы снять голову Джелани, но не смог заставить себя это сделать. Отведя взгляд от ужасного зрелища, он увидел умбуси с мужем. Они валялись в куче мертвых тел вместе с остальными, их горла были перерезаны, глаза вырваны, руки отрублены.

Его плеча коснулась рука, и найдя в себе силы встать, Тау схватил мечи и резко развернулся.

– Тау. – Это была Нья. Она выставила руки перед собой. – Тау, прошу.

Он не опустил мечей.

– Моя сестра. Мой отчим. Нья, это моя сестра!

Нья подняла глаза и посмотрела на ужасное зрелище за его спиной.

Она попыталась приблизиться к нему.

– Мне жаль, Тау.

– Моя сестра, – проговорил он сорванным голосом. – Это Джелани.

– Мне жаль.

Его мечи все еще были подняты, но она прошла между ними и приложила руки к лицу Тау, заглянув ему в глаза.

– Мне жаль. Это ужасная беда. Мне очень жаль, Тау.

Он едва не упал, услышав голос у себя за спиной.

– Тау?

Слабый голос дрожал, его было еле слышно. Но это не имело значения. Тау сразу узнал его: мать звала его по имени.

Глава десятая

ГНЕВ

Когда подошло остальное войско, Тау держал мать в объятиях. Ей было очень больно, но она смогла рассказать, что случилось. Кана и его соплеменники убивали жителей крепости одного за другим, пока оставшиеся в живых не сломались и не выдали всех, кто имел отношение к Тау.

Кана убил Джелани и Макену на глазах у матери Тау. Он заставил ее на это смотреть, а потом выжег ей глаза раскаленной бронзой, чтобы убийство дочери и мужа осталось последним, что она видела.

Ее привязали к основанию столба, на котором казнили Макену, и мать Тау целые сутки слушала, как умирал ее муж.

Обнимая мать, Тау слушал, как Нья объясняла остальным, что произошло.

Он все еще держал ее в объятиях, когда подошел Джабари. Возможно, ему самому стоило подойти к другу.

Но он этого так и не сделал. Даже когда Джабари обнаружил, какая участь постигла его собственных отца и мать. Тау слышал ужасные рыдания друга, но ему было слишком больно, чтобы утешать кого-то другого.

– Могу я ее осмотреть?

Тау поднял глаза. Это была Хафса – жрица Саха из медицинского ордена.

– Нужно промыть ее раны, – сказала целительница. – Они могут загноиться.

Тау кивнул и разжал руки. Мать прижалась к нему.