Огни возмездия

– Дары, – пробормотал Тау, думая, что отчасти понял, с чем столкнулся. – Твой шаман создает бездушных и бестелесных бойцов, чтобы сражались за тебя. – Тау рискнул выбрать одного из двух вождей, с которыми уже вступал в схватку. – Но когда я заблокировал твой настоящий топор, меня контратаковали справа. Это и был реальный ты.

Вождь, на которого он указывал, настоящий Ачак, склонил голову, признавая его правоту, и отступил.

После этого фантомные вожди исчезли, Ачак снова криво усмехнулся, а иллюзии появились опять, выстроившись в одну линию.

Настоящий Ачак прошел между ними, сквозь них, и Тау снова потерял его из виду. Затем новообразованный секстет вскинул топоры, причем каждая копия идеально отражала ухмылку Ачака.

Тау постарался не выдать замешательства, надеясь, что Ачак не нападет, если подумает, что Тау знает, какой именно из бойцов – настоящий вождь. Но роли это не сыграло. Шесть вождей атаковали, и Тау, молясь, чтобы это сработало – и сработало вовремя, – перенес свою душу в Исихого.

Его тотчас окутала мгла темного мира, и Тау оказался в тюрьме, которую Ананти построила для Укуфы. Оглядевшись в Исихого, Тау, словно бы сквозь туман, увидел, как вождь ринулся на него. И как Тау и предполагал, Ачак сражался в одиночестве.

У иллюзий не было душ. Они были фантомами, созданными энергией из Исихого, перенесенной в Умлабу. В мире духов их невозможно было увидеть.

Вождь – он двигался очень медленно – был справа от Тау, ближе всех к нему, и, запомнив его положение, Тау перенесся из Исихого в реальный мир. Его душа все еще находилась между мирами, Тау пошевелил руками, вскинув мечи, чтобы блокировать два из двенадцати топоров, пытавшихся его зарубить.

Топоры рассекали воздух словно масло. Иллюзорные лезвия мелькали на одинаковой высоте и двигались синхронно. Тау вычислил оружие настоящего Ачака и стремительно заблокировал. От отдачи Тау пошатнулся, упершись пятками, чтобы не упасть. Вождь был мощного сложения и вкладывал в удары все свои силы.

Тау отвел топоры Ачака вправо, выставив им блок, но вождь высвободил клинки, и отступил, затерявшись между своими копиями.

Казалось, он мог при желании втягивать их в себя и выпускать на небольшое расстояние. Это не позволяло Тау уследить за тем, кто был реальным, а кто призрачным.

Тау услышал, как шаман сказал что-то по-ксиддински, и вождь, словно пришпоренный, стал биться еще более рьяно. Тау отбился от всех шестерых и перенес свою душу в темный мир, уловил взгляд реального Ачака и уже собирался вернуться, когда заметил чуть поодаль шамана. Покров того был бледен – он исчезал на глазах, обнажая золотисто-яркую, ничем не прикрытую душу.

Тау вырвался из темного мира, заблокировал атаку реального вождя и нанес ответный удар.

Он нацелился на левую руку вождя, и хотя не попал по запястью, задел рукоять топора, заставив противника его выронить.

Топор в правой руке каждого из фантомов также выпал, отлетев на шесть-семь шагов, и все они растворились в воздухе.

Тау обвел взглядом руки шестерых противников.

– Он сказал тебе прикончить меня поскорее, да? – спросил он, пытаясь отвлечь Ачака, сам раздумывая над открытием, которое только что совершил; решая, можно ли на него положиться.

Не обращая внимания на насмешки Тау, вождь дал своим копиям исчезнуть и, покачав топор в левой руке, отступил. Пять фантомов тотчас принялись снова возникать вокруг него, и пока это происходило, вождь затерялся среди них, так что Тау опять не мог быть уверен, кто из его противников был реальным.

Противники Тау рассредоточились, вновь вскинув шесть топоров. Но на этот раз Тау знал кое-что важное. Выбив у Ачака один из топоров и увидев, как иллюзии исчезают и образуются вновь, он понял, что копии были не идентичны. Они были зеркальными отражениями.

– У твоего шамана пал покров, – сказал Тау. – А твоей воительнице хватило отваги принять свою смерть, не доведя до гибели ее Одаренного. Она отказалась променять его жизнь на пару лишних вдохов. Скажи мне, вождь, ты так же храбр?

Вождь и его копии расступились еще шире, окружив Тау, и заговорили разом, так что их голоса слились в стройный хор:

– Через считаные мгновения тебя не станет.

Как только Тау был окружен, вожди атаковали, издав один и тот же боевой клич. Когда они перешли в наступление, Тау был в Исихого и смотрел прямо перед собой, но ничего не видел. Это означало, что настоящий Ачак находился сзади, однако Тау не знал, который из троих, а поворачиваться, проверять, возвращаться в Умлабу и блокировать разящий топор – времени не было.

Не имея иного выбора, Тау вышел из темного мира, развернулся и увидел трех вождей и три топора. Противник справа – он стоял к Тау необожженной стороной лица, искаженного от гнева, – замахнулся топором в левой руке, с такой силой, что сразил бы Тау наповал. Вождь прямо перед ним проделал то же самое, и поэтому Тау повернулся налево и блокировал топор, который Ачак держал в правой руке.

Заблокировав удар в опасной близости от своего виска, Тау взмахнул правым мечом и воткнул его вождю в сердце.