Огонь, что горит в нас

– Ну… любой, у кого есть мозги. Я хочу сказать, что надо отдать тебе должное: я никогда не видел индейку, полностью сгоревшую снаружи и совершенно сырую внутри. Для этого нужен талант. Что сказала мама на этот счет? – спросил я, возвращаясь к немногим хорошим воспоминаниям, которые были общими для нас.

Мы заговорили в один голос:

– «Что это за ерунда?! Если ты хотел меня убить, нужно было взять нож. Это было бы не так больно, как эта клятая индейка!»

Мы с Келланом рассмеялись. Это было не так уж забавно, но мы хохотали так сильно, что у нас заныли ребра. Слезы, вызванные воспоминанием, струились по моему лицу.

Когда наш смех прекратился, в холодном воздухе повисло молчание, но теперь оно, по крайней мере, не было одиноким, потому что мой брат был со мной.

– Как она сегодня? – спросил Келлан, имея в виду мать.

– Не твое дело, Кел. Серьезно, я вернулся, и теперь этим буду заниматься. Тебе и так хватает в жизни дерьма, чтобы расхлебывать еще и это. Теперь моя очередь помогать.

Он склонил голову набок.

– Да, но как ты сам? Держишься?

Я вздохнул.

Я не мог сказать ему, как близко я был к тому, чтобы принять дозу.

Я не мог сказать ему, как больно мне было видеть маму в таком состоянии.

Я не мог расклеиться сейчас, когда я был ему нужен больше всего.

Я должен был быть сильным ради него, потому что он всю жизнь меня спасал. Я не был героем, я не был спасителем, но я был его братом – и искренне надеялся, что этого будет достаточно.

– У меня все хорошо, Келлан, – сказал я. Он не поверил мне. – Все хорошо, честное слово.

Он знал, что это ложь, но вслух этого не сказал.

– Я очень беспокоюсь за маму. И не знаю, как помочь ей… А если меня не станет… – Он умолк, когда его внутренние терзания и страхи случайно прорвались наружу.

Оттолкнувшись от стены, я встал прямо перед ним.

– Нет. Нет. Не смей говорить такие гадости, ладно? Послушай, ты жив. Ты проходишь химиотерапию. Она подействует. Ясно?

Его сомнения отчетливо отражались в его взгляде. Я легонько ткнул его в плечо.

– Ты не умираешь, Келлан. Ясно?

Губы его дрожали. Он чуть заметно кивнул.

– Ясно.

– Нет, скажи это искренне. Ты не умираешь! – повторил я, повысив голос.

– Я не умираю.

– Еще раз!

– Я не умираю! – бросил он в холодный вечерний воздух.

– Еще раз!

– Я не умираю! – прокричал он, вскинув руки, на его губах появилась улыбка.

Я заключил его в крепкие объятия и прижал к себе. Пряча слезы, текущие у меня из глаз, я склонил голову и прошептал:

– Ты не умираешь.

Мы вернулись обратно в бистро, и я смотрел его выступление. Его руки дрожали сильнее, чем я хотел признать, но его музыка звучала куда лучше, чем я когда-либо слышал. Эрика смотрела на него так, словно заглядывала ему в душу и готова была видеть это вечно. Она любила его. И это было для меня достаточной причиной для того, чтобы любить ее. Даже если она ненавидела меня всей душой, я любил ее за то, что она всем сердцем любила моего брата.

– Мне надо домой, закончить разбирать бумаги, – сказала Эрика после того, как Келлан закончил свое выступление. Мы стояли у стойки со стаканами в руках и смеялись вместе с Джейкобом, на некоторое время забыв обо всех трудностях настоящего и грядущего.

– Я поеду с тобой, – ответил ей Келлан. Он сунул руку в карман и бросил мне ключи от своей машины. – Перегони мою машину обратно, Логан.

Эти слова, возможно, не много значили для кого-то еще, но для меня они означали главное – он мне доверял.

Он всегда доверял мне – даже когда я был недостоин его доверия.

– Встретимся у твоей машины, Эрика. Мне нужно забрать свою гитару, – добавил Келлан. Она кивнула и ушла. Когда она скрылась из виду, Келлан наклонился к Джейкобу и с абсолютной искренностью во взгляде прошептал: – Эй, парень, я просто хочу, чтобы ты знал: если со мной что-то случится… – он сделал паузу, посмотрел в мою сторону и ухмыльнулся, – …хотя не случится ничего, потому что я не умираю. Но если что-то все-таки случится, я буду не против, если ты позаботишься об Эрике, понимаешь? Я буду этому только рад.

Джейкоб подался вперед и оперся локтями о стойку.

– Сейчас самое время сказать, чтобы ты шел к черту за то, что мог вообще что-то такое подумать.

Келлан хмыкнул.

– Нет, правда. Ты позаботишься о ней?

– Это не обсуждается, – твердо заявил Джейкоб.

– Да, Кел, перестань разыгрывать драму, – поддержал я.

– Чувак, у меня рак.

– Не надо мне тут козырять своим раком, – фыркнул Джейкоб, швырнув в него тряпкой. – Мне плевать, – в шутку добавил он.

– Но ты обещаешь мне позаботиться о ней? – в последний раз спросил Келлан. Джейкоб вздохнул и сжал переносицу двумя пальцами.

– Пусть даже с тобой НИЧЕГО не случится, но если ты от этого будешь крепче спать по ночам, я обещаю, что позабочусь об Эрике.

Келлан заметно успокоился, его плечи расслабились, и он кивнул, прежде чем направиться следом за своей невестой.

Я набросил куртку, чтобы уйти, но прежде подозвал Джейкоба. Подавшись ближе к нему, я ухватил его за белую футболку и пристально посмотрел ему в глаза.

– Если я хотя бы раз увижу, что ты пялишься на Эрику, то, клянусь богом, я оторву тебе яйца и заставлю тебя их съесть.