Огонь, что горит в нас

Когда он произнес это, я увидел в маминых глазах слезы. Должно быть, это было для нее, словно острый нож в сердце, потому что всю свою жизнь она любила его. Она потратила так много лет на любовь к человеку, который любил только контролировать и унижать ее.

– Не смей так говорить о моей матери, – сказал я, заступаясь за нее, потому что она понятия не имела, как заступиться за себя. Он фыркнул.

– Я люблю твою маму. Джулия, разве я не люблю тебя? Она моя единственная и обожаемая. И ты тому доказательство, малыш.

Мама слабо улыбнулась, как будто поверила ему.

Есть вещи, которых я никогда не мог понять.

Меня тошнило от этого человека.

– Ты не любишь ее. Ты любишь власть над ней, потому что так тебе легче забыть о том, что ты всего лишь помойная крыса.

Я вздрогнул, когда его кулак врезался мне в глаз.

– Эта помойная крыса все еще может надрать тебе задницу, мальчик. Но я и не собираюсь больше тратить на тебя время. Джулия, отдай мне деньги.

Ее голос дрожал от страха.

– Рикки, у меня их сейчас нет. Но я достану. Мне просто нужно…

Он шагнул вперед, чтобы ударить ее, но я заступил ему дорогу, и на этот раз я блокировал его удар.

– Так что, ты уехал в какую-то шикарную клинику, а теперь вернулся и думаешь, что просто можешь вот так взять и явиться сюда, Логан? – раздраженно спросил он. – Поверь мне, не следует ссориться со мной.

Я сунул руку в карман, достал свой бумажник и отсчитал пятьдесят баксов.

– Вот, возьми и уходи.

Он поднял брови.

– Я сказал – пятьдесят? Я имел в виду семьдесят.

«Скотина». Я достал еще двадцать долларов и протянул ему. Он охотно принял банкноты и сунул их к себе в карман. Потом наклонился над сковородкой с лазаньей.

– Это ты приготовил, сынок? – спросил он, зная, как меня бесит, когда он называет меня сынком. Зачерпнув кусок лазаньи ложкой, он сунул его в рот, а потом выплюнул обратно на сковородку, испортив все блюдо. – На вкус как дерьмо.

– Рикки, – сказала мама, готовая защищать меня, но он одним лишь взглядом заставил ее замолчать.

Он уже давно отнял у нее право голоса, и она не знала, как вернуть себе это право.

– Ты ведешь себя так, как будто я не забочусь о тебе, Джулия. Это очень обидно. Не забывай, кто был рядом с тобой, когда этот мальчишка уехал и бросил тебя. И ты еще удивляешься, почему мне так трудно тебя любить. Ты каждую секунду предаешь меня.

Ее голова поникла.

– А это? Он приносит тебе еду? Это не значит, что он заботится о тебе, Джулия. – Он распахнул холодильник и шкафы, сгреб все продукты, которые я принес для мамы, вскрыл все упаковки до единой и вывалил все на пол. Я хотел остановить его, но мама велела мне молчать. Он вскрыл коробку с хлопьями, глядя мне в глаза, и медленно высыпал содержимое коробки поверх всего, что уже валялась на полу. Потом открыл бутылку с молоком и сделал с ней то же самое.

Потоптавшись своими кроссовками по всему этому, он направился к выходу.

– Мне нужно провернуть кое-какие дела, – с ухмылкой заявил он. – И, Джулия…

– Да? – прошептала она, дрожа всем телом.

– Прибери все это дерьмо до того, как я вернусь домой.

Когда дверь захлопнулась, мое сердцебиение постепенно вернулась к нормальному ритму.

– Мама, ты в порядке?

Ее тело было напряжено, она старалась не смотреть на меня.

– Это ты виноват.

– Что?

– Он прав. Ты бросил меня, а он был рядом. Он поддерживал меня. Из-за тебя он устроил все это. Тебя не было рядом со мной, а он заботился обо мне.

– Мама…

– Убирайся! – закричала она, и слезы снова потекли у нее по щекам. Она подскочила ко мне и ударила меня, как делала всегда, когда я был маленьким. Она винила меня за то, что этот дьявол не любит ее. – Убирайся! Убирайся! Это все ты виноват! Ты виноват в том, что он меня не любит. Ты виноват в том, что тут такая грязь! Ты виноват в том, что все так плохо! Ты виноват в том, что Келлан умирает. Ты уехал от нас. Ты нас бросил. Ты нас оставил. А теперь уходи, Логан. Уходи. Уходи! – выкрикивала она, колотя меня в грудь.

Ее слова сбивали меня с толку, ранили меня, обжигали меня. Она билась в истерике, слишком напоминая ту маму, которую я когда-то знал и ненавидел. Ее слова эхом отдавались у меня в голове.

«Это все ты виноват! Ты виноват в том, что все так плохо! Ты виноват в том, что Келлан умирает. Ты уехал от нас. Ты нас бросил. Ты нас оставил… Келлан умирает…»

Душа моя корчилась в огне, я часто моргал глазами, пытаясь не расплакаться. Как я мог снова оказаться здесь? Как я мог снова оказаться в таком же положении, что и пять лет назад? Как я мог вернуться в это колесо, от которого так долго убегал?

Она не переставала бить меня. Она не переставала обвинять меня. Поэтому я собрал свои вещи и ушел.

Логан, одиннадцать лет