Огонь и сера

Начальник сидел за старым металлическим столом, на краю которого возвышалась кипа газет: от «Пост» и «Таймс» до «Ист-Гемптон рекорд» – все посвященные расследованию. Д'Агоста поразился, как плохо выглядел лейтенант: он осунулся, под глазами темнели круги.

– Ну, рассказывай, – указал Браски на стул.

Заслушав краткий доклад, лейтенант со вздохом провел пятерней по преждевременной плешке.

– Завтра возвращается шеф, а у нас полный голяк: ни бывших владельцев поместья, ни волос, ни частиц кожи, ни очевидцев. Когда приедет Пендергаст? – не сумев скрыть отчаяния, спросил он.

– Через полчаса. Просил удостовериться, все ли готово.

– Готово, готово. – Вздохнув, лейтенант встал. – Идем.

* * *

Хранилищем вещдоков в участке называли сооружение из сваренных грузовых контейнеров. Они железной змеей протянулись позади здания, на краю последнего из уцелевших картофельных полей Саутгемптона.

Лейтенант открыл дверь магнитной карточкой. В узком темном проходе между переполненных шкафов и полок сержант Джо Лиллиан как раз выкладывал на стол последний предмет. Он замечательно поработал, разложил все по порядку: бумаги, пергаментные конверты, пробирки с частицами.

– Специальному агенту понравится, – сказал Браски.

Может, лейтенант и съехидничал, а может, действительно хотел угодить, д'Агоста понять не успел. Из-за спины послышался елейный голос:

– Понравится, лейтенант, даже очень.

Непонятно как, но Пендергаст проник в хранилище вслед за ними, напугав лейтенанта до полусмерти. Поджав губы и заложив руки за спину, фэбээровец подошел к столу и осмотрел вещдоки, как коллекционер осматривает предложенный раритет.

– Вы тут располагайтесь, – пригласил агента Браски. – У нас, конечно, не лаборатории ФБР, скромно, почти по-домашнему.

– Скромно, под стать тому, что убийца оставил. Собственно, я не ищу чего-то конкретного. Вот только... Ага, расплавленный крест. Разрешите?

Сержант Лиллиан извлек крест из конверта и передал Пендергасту. Тот бережно осмотрел предмет со всех сторон и сказал:

– Я бы хотел отослать его в лабораторию в Нью-Йорк.

– Нет проблем. – Лиллиан упаковал конверт с крестиком в пластиковый пакет.

– И еще вот это. – Откупорив пробирку с частицами серы, Пендергаст понюхал ее и вновь закупорил.

– Будет сделано, – сказал Лиллиан.

– А вас, сержант, – спросил Пендергаст д'Агосту, – что-нибудь заинтересовало?

– Пожалуй, – подошел к столу д'Агоста.

Приметив пакет с письмами, он вопросительно взглянул на Лиллиана.

– Судебная экспертиза уже состоялась, – поведал сержант. – Так что все в вашем распоряжении.

Первое письмо написал Гроуву Джейсон Принц. Краем глаза д'Агоста заметил, как ухмыляется Лиллиан. Черт возьми, что здесь такого? Однако, вчитавшись, д'Агоста покраснел. «Бог мой, Иисусе!» – подумал он и отложил письмо.

– Век живи, век учись, да? – осклабился Лиллиан.

На столе оставалась еще небольшая стопка книг: «Трагическая история доктора Фауста» Кристофера Марло, «Новая книга христианских молитв», «Malleus Maleficarum».

– «Молот ведьм», – перевел Пендергаст последнее название. – Практическое пособие для профессиональных охотников на ведьм, кладезь знаний по темным искусствам.

Рядом с книгами лежала стопка распечатанных интернет-статей. Д'Агоста взял верхний лист: файл с сайта «Maledicat Dominus», чары и молитвы для защиты от дьявола.

– За последние сутки жизни Гроув посетил массу тематических сайтов, – пояснил Браски.

Рассматривая под лупой пробку от винной бутылки, Пендергаст поинтересовался:

– Что было на ужин?

Браски пролистал несколько страниц в записной книжке и передал ее Пендергасту.

– Дуврская камбала, – прочитал тот, – говяжьи медальоны в бургундском вине и грибном соусе, корейская морковь, салат, лимонный шербет. Подавалось с шато петрюс девяностого года, затем – с вин санто де Альтези девяносто шестого. Отличный вкус.

Вернув блокнот, Пендергаст взял со стола мятый лист бумаги.

– Это черновик, – сказал Браски. – Мы нашли его скомканным в корзине.

– Пробный экземпляр статьи для «Арт ревю». Для завтрашнего выпуска, если не ошибаюсь. – Пендергаст разгладил лист и зачитал: – «Великая дисциплина – великая история. Великая история – великие события, великие места и моменты. В истории искусств известно немало событий, величие которых разделили бы многие. Сколько критиков вырезали бы себе языки за то, чтобы оказаться на бульваре Капуцинов в апреле тысяча восемьсот семьдесят четвертого года[14], или за то, чтобы вместе с Браком[15] впервые узреть «Юных дев Авиньона» Пикассо. И я рад сообщить, что история искусств совершила новый поворот. Великим местом станет Ист-Виллидж, а великим моментом – открытие серии «Голгофа» Мориса Вильнюса».

– Кажется, вчера вы сказали, что Гроув ненавидел работы Вильнюса? – напомнил д'Агоста.

– Выходит, Гроув пережил смену идеалов. – Пендергаст задумчиво вернул черновик на место. – Теперь ясно, чему так радовался Вильнюс.

– Рядом с компьютером мы нашли похожую статью. – Браски указал на второй лист бумаги. – Распечатка не подписана, но принадлежит перу Гроува.