Огонь и сера

– ...прозвучит одна из любимых Джереми сонат Гайдна... – Слова директора уходили в пустоту – гости не слушали.

Вильнюс на мгновение обернулся к Пендергасту.

– Было приятно вновь повидаться, мистер Пендергаст, – сказал он, вынимая из кармана визитную карточку. – Вот, заходите ко мне в студию когда пожелаете. – Удаляясь в сопровождении древней леди с эскортом, он произнес: – Поражаюсь, как быстро разносятся вести – статья выходит лишь завтрашним утром.

– Любопытно, – прошептал Пендергаст, глядя им вслед.

Де Ваше тем временем завершил речь. Публика словно того и ждала – все кинулись к еде и напиткам. Надрывался клавесин, но бряцанье столовых приборов, перезвон хрусталя и светские пересуды поглотили все прочие звуки.

Пендергаст стрелой понесся сквозь толпу. На этот раз целью стал спускавшийся со сцены директор «Метрополитена».

Заметив Пендергаста с д'Агостой, де Ваше остановился.

– Пендергаст!.. Только не говорите, что дело поручили вам.

Пендергаст кивнул, и француз поджал губы.

– Официально? – спросил он. – Или вы здесь как друг?

– Разве у Гроува были друзья?

– И то верно, – усмехнулся де Ваше. – Джереми был чужд дружбе, держался от нее на расстоянии. Помню, на одном званом ужине он попросил сидящего напротив не клацать за едой передними зубами, словно крыса. Джереми не заботило, что пожилой господин – совершенно безобидный, он видел только вставную челюсть, которая клацала. Потом кто-то капнул ему на галстук соусом, и Джереми поинтересовался у обидчика, не ученик ли тот экспрессиониста Джексона Поллока. – Сэр Жервес усмехнулся. – И это только на одном ужине. Может ли человек, для которого подобная манера общения – норма, иметь друзей?

Тут сэра Жервеса окликнула группа обвешанных драгоценностями матрон, и де Ваше, извинившись перед Пендергастом и кивнув д'Агосте, отошел. Взгляд Пендергаста вновь принялся блуждать по залу и наконец остановились на группе людей возле клавесина.

– Voila, – сказал Пендергаст. – Основная жила.

– Кто?

– Те трое. Только что мы видели Вильнюса – он первый, а они – последние в списке гостей с вечеринки у Джереми Гроува. Из-за них мы сюда и пришли.

Взгляд д'Агосты зацепился за непримечательного мужчину в сером костюме. Рядом же стояла похожая на призрак пожилая дама. Ее лицо, несмотря на грим и румяна, ясно говорило, что даже коллагеновые инъекции в конце концов пасуют перед страшной цифрой «шестьдесят». Разодетая в пух и прах, дама похвалялась маникюром, завивкой, но главное – ожерельем из необычайно крупных изумрудов. Д'Агоста даже подумал, не сломается ли под такой тяжестью хрупкая шея.

Однако больше всех выделялся мужчина по другую руку от женщины: невероятно толстый, в роскошном сизом костюме, дополненном шелковой жилеткой, белыми перчатками и золотой цепью.

– Женщина, – пробормотал Пендергаст, – это леди Милбэнк, вдова седьмого барона Милбэнка. Поговаривают, яд ее сплетен по крепости не уступает абсенту, который она обожает, равно как спиритические сеансы и воскрешение мертвых.

– Ее саму не мешало бы воскресить.

– Как же я соскучился по вашему сарказму, Винсент. А вон тот крупный господин – это, несомненно, граф Фоско. Много слышал о нем, но вижу впервые.

– Он весит, наверное, фунтов триста.

– И все же обратите внимание, как легко держится. Ну а высокий человек в сером костюме – Джонатан Фредрик, критик-искусствовед из «Арт-энд-антиквитис».

Д'Агоста кивнул.

– Рискнем заглянуть в пещеру льва?

– Стихия ваша – рулите.

Пендергаст широким шагом подошел к троице, ловко и бесцеремонно подхватил ручку леди Милбэнк и поднес ее к губам. Лицо старой женщины вспыхнуло под слоем грима.

– Разве мы имели удовольствие быть...

– Нет, – сказал Пендергаст. – И тем прискорбнее. Меня зовут Пендергаст.

– Пендергаст... А кто же ваш друг? Телохранитель? – Вся троица усмехнулась.

Рассмеялся и Пендергаст.

– В некотором роде.

– Если он подхалтуривает, – сказал Фредрик, – ему лучше было прийти в штатском. Все же поминки...

И не думая поправлять Фредрика, Пендергаст лишь грустно покачал головой:

– Ужасно жаль Гроува.

Троица закивала.

– Ходят слухи, будто в ночь смерти он давал прием.

Наступила внезапная тишина.

– Мистер Пендергаст, – съязвила наконец леди Милбэнк, – ваша прозорливость не знает границ. Видите ли, мы все были на той вечеринке.

– Замечательно. Говорят также, убийцей мог быть кто-то из гостей.

– Вы рассуждаете прямо как Эркюль Пуаро! – возбужденно воскликнула леди Милбэнк. – Жду не дождусь, когда же вы скажете, что у каждого здесь имелись причины покончить с Гроувом. Да, мистер Пендергаст, причины были. Раньше. – Она обменялась быстрыми взглядами с Фредриком и Фоско. – Но оглянитесь: мы не единственные. Не так ли, Джейсон? – повысила она голос.

Мимо как раз проходил юноша с бокалом шампанского; в петлице его желто-коричневого пиджака – в тон волосам – алела орхидея.

– О чем вы? – нахмурился молодой человек, останавливаясь.

– Это Джейсон Принц, – издевательски рассмеялась леди Милбэнк. – Джейсон, я тут рассказываю мистеру Пендергасту, сколь многие из гостей желали Джереми Гроуву смерти. А ведь у тебя репутация настоящего Отелло.