Огонь и сталь (СИ)

— Что? — Констанция ошеломленно захлопала ресницами. — Вы что такое говорите?! Просто ваша малышка совсем домашняя, да и мест свободных нет… — на скулах имперки вспыхнул пунцовый румянец, брови сошлись в тупой угол над переносицей. — Знаете что, сударыня… не нужно здесь… базар разводить! Это приют, а не трактир! А сейчас извините, у меня много дел, — крепко взяв Свану за руку, Констанция Мишель гордо удалилась, волоча за собой воспитанницу едва ли не силой.

Деметра стукнула дверью Благородного сиротского приюта так, что с косяков посыпались опилки. Мест у них видите ли нет! Лис слишком домашняя! Довакин мрачно взглянула на девочку, украдкой грызущую тряпичную руку куклы. Изначально игрушка была придворной сиродильской дамой, но еще пара дней, и она станет урожденной из Крысиной Норы. Платьице истрепалось, все в пятнах, локоны цвета пшеницы спутаны так, что ни один гребень не расчешет. И это всего лишь за день! Но вечерами Лис всегда умывает свою леди Шашу, укладывает спать, а утром заплетает ей волосы, а что с того толку? К сумеркам кукла вновь выглядит так, будто в одиночку бродила по двемерским развалинам.

Рифтен готовился к ярмарке. Развешивали разноцветные флажки и фонарики, лавочники и торговки раскладывали свой товар на столах или просто на земле, расчищали площадку для танцев, музыканты настраивали инструменты, а здоровенный рыжий детина вел на цепи здоровенного медведя в краном кафтане со множеством цветных заплаток. Зверь утробно ревел, пугая девиц и детвору, тряс косматой головой. При виде него Лис зашипела и едва не уронила Шашу. Деметра скупо улыбнулась. Славная она малютка, ее Лис. Ее… бретонка строптиво поджала губы. Если бы Онмунд не ушел… не бросил ее тогда, они бы втроем погуляли бы на ярмарке. Не пришлось бы оставлять девочку у совершенно незнакомых аргониан. Довакин судорожно вздохнула, шагая к таверне «Пчела и жало».

Когда она покинула трактир, Лис с ней уже не было. Как и пятисот септимов, которые плавно перекочевали в чешуйчатые руки Киравы на содержание девочки.

========== AhZIDUS BRii (Горькая красота) ==========

В этом году ярмарку устраивали в Рифтене. Ремесленники, торговцы и умельцы со всего Скайрима съезжались в город скрещенных кинжалов, шатры, палатки и телеги плотно облепили дорогу и окрестности Рифтена почти на четверть, жались к городским стенам. Стражникам в этот день покоя не видать. Суматоха, толчея — просто раздолье для Гильдии воров.

Ярл Лайла Рука Закона не поскупилась на гуляния. Дрессированный медведь, темнокожие алик’рские танцовщицы с проколотыми пупками и руками, витиевато разрисованными хной, даже труппа каджитов-акробатов. Все это стоило немало, казна изрядно похудела, но Рифтен не мог ударить в грязь лицом, особенно перед Империей. Пусть Туллий дважды подумает, прежде чем осаждать ее город! Раз ярмарка с таким размахом гуляется, то уж и на войну за Скайрим ни золота, ни жизни не пожалеют. Женщина тяжело вздохнула. Она глаз не сомкнула со дня смерти Мавен. Стоило только смежить веки, как перед ней вновь представала Черный Вереск. Было так странно видеть ее мертвой, безвольно распластанной на полу в луже крови, с неровными бутонами темно-багровых кровавых капель на посеревших щеках и глазами цвета заката, лишенными блеска и жизни. Хемминг, бедный мальчик, видимо, спешил на помощь матери, но убийца не пощадил и его. Ужасно, но Лайла даже не могла вспомнить его лица. Черты смазывались, расплывались, и вновь из белесого зыбкого тумана появлялось лицо Мавен. Синие губы шевелились, покойница не произнесла ни слова, но ярл знала, что аристократка зовет ее. Сколько раз за ночь северянка с глухим криком просыпалась в ночи, жалкая, бледная, дрожащая. Не правительница Рифта, просто одинокая испуганная женщина. Венец, трон да город, пронизанный воровством и ложью, словно туман рассветными лучами солнца. С наступлением дня дымка растает, рассеется, но Гильдия воров продолжит ютиться по углам и канавам. Лайла коснулась своей тиары, холодной, надменно мерцающей серебром и сапфирами. Венец красив, спору нет, отражает ее статус, но он холоднее скайримских гор. Что с него? Развеселит ее он? Позаботится в старости? Стук барабанов и звон бубенцов, сопровождающийся смехом и рукоплесканиями. Ярл отпустила всех на ярмарку, даже сыновья будто позабыли о своей ссоре и, перешучиваясь, словно мальчишки, побежали на праздник. Конечно, полуголые танцовщицы в шелках им куда интереснее, чем старая мать, обремененная заботами.

Лайла, зябко поеживаясь, прошла к своему трону. От каменных стен веяло холодом, казалось, Миствейле еще студенее, чем в склепе. Закутавшись в медвежью шкуру, пропахшую дымом, но еще хранящую слабое эхо аромата леса, ярл грациозно, насколько позволяло одиночество, опустилась на свой трон. Пусть Рифтен сегодня гуляет, у его правительницы выходных нет. Харальд и Серлунд уже взрослые мужчины, но город — что дитя малое. Ему нужна твердая, сильная рука. Рука закона.